Во сне и наяву

Я хотела спросить ее о Владе, но внезапно передумала. Я не могла слышать о нем сегодня – слишком тошно и гадко было на душе.

– Ладно, Людка, я пойду.

– Конечно, – засуетилась она, – тебе же, наверное, некогда. Работа.

– Точно. – Я сухо усмехнулась.

– Дать тебе Анфисин адрес? У меня с собой. – Людка похлопала по старенькой сумочке из искусственной замши. – Она все время тебя вспоминала. Плакала даже.

– Потом. – Я сделала останавливающий жест. – Мы же увидимся. Как-нибудь.

– Как же мы увидимся, если у меня нет ни твоего адреса, ни телефона? – удивилась Людка.

– Вот. – Я быстро порылась в портмоне и вытащила визитку, в которой значился лишь номер моего мобильного. Вверху карточки стояла заглавная буква «Л» – визитки предназначались клиентам, для которых я всегда была Лидией.

Людка с любопытством принялась рассматривать блестящую ламинированую картонку.

– Не обращай внимания, – сказала я ей, – «Л» – это мой псевдоним. Деловое прозвище.

– У тебя есть прозвище? – проговорила она с восторгом.

– Да. – Я нетерпеливо переступила с ноги на ногу. – Звони, если понадобится.

– Но у меня нет сотового.

– Не важно. Звони с городского номера. Мне пора. Чао.

Мы снова поцеловались. От Людки вкусно пахло детским питанием – не то смесью, не то кашей.

– Пацана своего чмокни от меня. Пусть растет богатырем.

– Он и так богатырь, – улыбнулась Людка. – Родился четыре сто, а сейчас уже десять кило весит.

Я поняла, что не отделаюсь от нее вовсе – ей явно хотелось поболтать, молодой маме не хватало общения.

– Все, Люд, побегу. Звони.

– Обязательно. – Она шагнула от меня, маленькая, ладная, в трогательных белых носочках, выглядывающих из-под джинсов, и с холщовой авоськой, зажатой в ладони.

12

Дома никого не было. Я зашла в прихожую, скинула босоножки, туго сдавливающие щиколотку, стянула бриджи с блузкой и отправилась в ванную.

Я стояла под упругими прохладными струями долго, невероятно долго, будто пытаясь смыть приставшую ко мне грязь. Но когда я наконец вышла, на сердце у меня было все так же тяжело.

Что делать? Погубить Валерку? Этого я себе никогда не прощу – ведь он спас меня. Благодаря ему я очутилась в интернате.

Нужно отказаться. Упросить Толика, чтобы он оставил свою затею. Пусть Рудольф катится к чертовой бабушке, и без него полно клиентов. И вообще – я не могу больше. Не могу!

Я вдруг поняла, что дело не в Валерке, вернее, не только в нем, а еще и в Людке, в том, как я отчаянно завидую ей. Ведь у меня никогда не будет ребенка, богатыря весом в десять кило, кушающего молочные каши и весело гулящего маме в лицо. Никогда! Не будет маленького, но такого сладкого человеческого счастья быть любимой просто так, а не за какие-то услуги…

Я постаралась взять себя в руки. Да, конечно, две подобные встречи за один день – многовато даже для меня, привыкшей держать хвост трубой. Такое хоть кого выбьет из колеи. И все-таки нужно попробовать поговорить с Толиком. Вдруг он поймет меня, пожалеет – ведь у него уже довольно денег, зачем ему еще и еще? Мы можем бросить все, найти обыкновенную работу, жить так, как Людка со своим киномехаником Борей…

Хлопнула входная дверь. Я поспешно натянула халат, сунула босые ноги в шлепанцы.

– Василек, ты где? – позвал из прихожей Толик. – Чего шмотки раскидала?

– Я здесь, – откликнулась я.

Он заглянул в спальню.

– Как успехи?

– Нормально.

– Это хорошо, что нормально. – Толик стащил мокрую от пота рубашку. – Ну и пекло сегодня в городе! На солнце градусов тридцать, не меньше. – Он пошире распахнул фрамугу и вольготно устроился в кресле.

– Толик, – проговорила я осторожно, – нам нужно поговорить.

– Что еще? – Он недовольно поглядел на меня и пригладил рукой слегка растрепанные сквозняком светлые волосы.

– Я подумала – давай не будем трогать Рыжего.

– Как это не будем? – насторожился он. – Ты о чем?

– Так, не будем, и все. Пусть Рудольф сам ищет себе партнеров.

– Ты рехнулась? – Толик одним махом подскочил ко мне, лицо его исказилось, скулы напряглись. – Что это тебе в голову взбрело?

– Понимаешь, я не могу! – умоляюще произнесла я. – Я… я знаю этого человека.

– Знаешь Рыжего? – Толик взглянул на меня с изумлением. – Откуда?

– Это он… подобрал меня. Помнишь, я тебе рассказывала? Мать послала меня за бутылкой, я бродила по улице… было холодно… я бы погибла, если бы не он.

– Ты уверена, что не ошибаешься? – произнес Толик жестко. – Прошло столько времени, ты могла обознаться.

Я покачала головой:

– Нет, я не ошибаюсь.

Он ничего больше не говорил. Подошел к бару, достал оттуда виски, сделал несколько жадных глотков. Потом вернулся в кресло.

Я терпеливо ждала, что же будет дальше, но он молчал, словно наш разговор уже окончился.

– Толик!

– Что тебе? – спросил он холодно.

– Ты… что-нибудь решил?

– А чего тут решать? – Толик снова отхлебнул из бутылки. – Все будет как обычно. Какое мое дело, знаешь ты этого лоха или нет? Мне нужны бабки, остальное не волнует.

– Я… я не стану больше ему звонить!

– Как хочешь. Можешь убираться прямо сейчас. – Он поглядел на меня с убийственным равнодушием.

Я попробовала воззвать к его совести: