Во сне и наяву

Утром она съела много, едва остановилась, чтобы не съесть то, что хотела оставить на завтрак папе. На улице дождик, пока отводила близнецов, промокли кроссовки. Стала искать себе одежду и обувь. И ничего. Все было ей мало. Светлана полезла в рюкзак и с волнением достала пачку денег. Да, это очень приятное чувство – держать в руках столько денег. Но, с другой стороны, ей нужно столько всего купить. В прихожей запищал домофон – папа вернулся. Она делит деньги на неравные части, не считая их, большую часть прячет под матрас, вторую – в рюкзак. Вскакивает и идет открывать.

До школы добежала, вся промокла, но под эффектом фикуса ни холода, ни усталости не чувствовала. Влетела в класс за пару секунд до звонка, бросила рюкзак на стул.

– Всем привет.

И вдруг в ответ.

– Здарова, Фомина! – кричит Мурат Сабаев на весь класс.

И другие пацаны тоже с ней здороваются:

– Здарова, Фома!

Девочка даже растерялась. Когда такое было, чтобы кто-то откликался на ее «привет» таким образом? Теперь все одноклассники смотрели на нее.

– Фомина, ты все-таки ходишь в солярий? – замечает Люба Бельских.

«В солярий?»

– Да нет. Я просто… Ну…

Люба трясет головой, закатывает глазки: господи, ну что ты тут пытаешься скрыть? Это же очевидно.

– Какой солярий, это обычный петербуржский загар конца сентября, – ерничает Ксюха, самая высокая девочка в классе.

Звенит звонок, в класс с хохотом вваливается пара ребят, и за ними Пахом. И он вдруг идет к ее парте, небрежно кидает свой рюкзак, падает с шумом на стул рядом с ней:

– Здарова, Фома.

Он тянет руку, и Свете потребовалось несколько секунд, чтобы понять: он здоровается с ней. Девочка аккуратно прикасается к его руке. От Пахомова пахнет сигаретами. Кажется, он никогда не причесывается. И всегда… грубый.

– Я сейчас пацанам рассказал, как мы вчера барыгу шваркнули, все заценили, как ты ему накатила в табло с носка. – Пахомов смеется.

«Господи! Какой же он дурак! – Светлана открыла от удивления рот, она старалась об этом не думать, даже не вспоминать. – Ведь это опасное дело, ведь барыга – это… криминал, ну, мафия там всякая, ведь он будет их искать, чтобы отомстить, а этот идиот еще и хвалится, всем рассказывает».

Она хотела уже высказать ему, но тут пришла учительница химии, все встали. И Света полезла в рюкзак за тетрадью и ручкой. А весь класс, девочка это чувствовала кожей, смотрел на них. Смотрел и недоумевал: это что такое творится? С чего это первый хулиган и задира школы теперь трется с этой зачуханной спортсменкой?

А фикус есть фикус. Девочка удивлялась и тому, что Пахом что-то шептал ей весь урок, и тому, что на следующем уроке он опять сел к ней за парту, и тому, что теперь другие пацаны подходили и садились перед ними, чтобы послушать, как Пахомов рассказывает про Валяя. В общем, было много удивительного, пока ей в самом начале четвертого урока не свело мышцы на животе. Это было очень неприятное чувство. Света подняла руку, чтобы отпроситься.

– Фомина, ты чего? – сразу спросил Пахомов.

– Надо, – коротко бросила она и, получив разрешение, вышла в туалет. А там, как и положено, ее начало крутить. Разрывать мышцы и сухожилия, но… Эти ощущения были уже не такие острые, как в предыдущие разы. Судороги скручивали пальцы и руки до плеч уже не так яростно, длились намного меньше, но все равно было больно.

Просидев в туалете весь урок, она на перемене сбежала из школы.

Все еще чувствуя себя неважно, пошла домой. Именно пошла, несмотря на нудный дождик, так как бежать, когда то и дело крутит мышцы, она не могла. А еще она начинала волноваться, ей зверски хотелось есть. Желудок еще на третьем уроке начал урчать, и ей было неудобно из-за сидящего рядом Пахомова.

Девочка решила заскочить в приход и поесть со святыми отцами. Нет, она не забыла про то, что в рюкзаке есть несколько тысяч рублей, на которые она могла позволить себе целый пир не только в забегаловке с шавермой, но и в любимом мамином ресторане «Мама Рома», что находился на Московском проспекте недалеко от станции метро «Парк Победы». Но, конечно, она не пошла в ресторан, благоразумно полагая, что бесплатно накормят в приходе Чесменской церкви. А деньги можно потратить на более нужные вещи.

Когда машина отъехала, Ирра осталась под дождем одна. Ничего страшного, она привыкла. Даже дома в кругу семьи она оставалась одна, сидя в самом темном углу их вонючей и грязной квартиры. Только кошки приходили к ней, ложились и грели, кошек Ирра любила. А пока она сделала себе лицо, такое, чтобы глупые люди не косились на нее все время. И пошла к пустующей автобусной остановке. Нет, девочка не особо надеялась сразу взять след. Она просто хотела для начала «разнюхаться», нагнать к пазухам и лобным долям своего странного мозга побольше крови. Она начала понемногу брать воздух. И уже через пару-тройку секунд Ирра могла сказать, кто был на этой остановке пять минут назад.