Во сне и наяву

Молодой мужчина, у него в сумке ручки для письма; мужчина, который пах побелкой и строительной пеной – у этого были проблемы с зубами; молодой мужчина, что курил вэйп, у него несвежее белье; еще мужчина, который имел дело с машинным маслом, стоял прямо на том месте, где сейчас она. Он вообще потливый. Она подошла к лавочке. Тут сидел старый мужчина с гнилью на теле, жрущий пачками мерзкие лекарства, и рядом с ним сидела молодая женщина, разгоряченная желанием, думавшая о совокуплении, и еще одна молодая была, промокшая, с резким парфюмом, а здесь стояла немолодая женщина с критическими днями. Курящая. Да, все это она угадывала безошибочно. Запахи свежие, четкие. И тут же Ирра выходит под дождь. Вот и все, нужного запаха нет: машины, урна воняет, прибитая пыль, червяки на клумбах, растения, курьер вез какую-то еду недавно. И все…

«Роэ, ублюдок, ты просто глупая жратва, которая еще не знает об этом, попробуй сам тут поищи. Попробуй найди хоть что-нибудь под этой бесконечно падающей с неба водой».

Да, гарь имеет запах, который не спутать ни с чем. Запах крепкий, стойкий, но даже он не вечен. Тем более в дождь. Ирра редко злилась, но сейчас она была зла. Вместо того чтобы искать матушке новое сердце, она должна разыскивать червя.

Сколько их было и сколько еще будет, любой червь рано или поздно обнаруживается. «Роэ, ублюдок, мог бы и подождать». Она побрела вдоль Московского проспекта в сторону площади Чернышевского, останавливаясь через каждые сто метров и принюхиваясь.

Света дошла кое-как до прихода, мокрая шагнула внутрь. Обалдеть, как тут пахнет из трапезной.

Молодой священник, имя которого она забыла, встретил на пороге, поздоровался:

– Здравствуй, чадо. Ты к отцу Серафиму?

– Здравствуйте, отче. Угу, к нему, – кивнула Светлана.

– Он у отца Александра, я сейчас позову его, иди пока в трапезную.

Там был один поп и десяток самых разнообразных бабушек: от тех, кто носит платки, до тех, кто красит голову в фиолетовый цвет и носит шляпы. Всех их кормили… борщом, кажется. Света пожелала всем приятного аппетита и села на самый краешек лавки.

Тут же появился отец Серафим, громкий, веселый.

– Та-ак, красавицы, чем тут сегодня кормят?

– Щами, батюшка, щами, – отвечали ему старушки.

А он сразу пошел к Светлане.

– Здравствуй, дева моя. – Света встала, он обнял ее, поцеловал в висок. – Ну, чадо богохранимое, как ты? Справляешься?

– Я нормально, – ответила девочка. – Справляюсь.

– Матушка как? Батюшка? Братья как?

– Мама без изменений, врач приходил недавно, сказал, что хочет попробовать новую рецептуру. Папа работает без выходных, все, как обычно. Я… Ну, я, как всегда, – норм…

– Молишься? – спрашивает поп.

– Молюсь, молюсь, – врет Светлана. Она уже и забыла, когда молилась.

– Причаститься, исповедаться не хочешь?

– Исповедаться? – Света, кажется, удивлена. – Да мне особо и не в чем. На братьев только злюсь… Ну, еще человека ударила.

– Человека? Женщину? – интересуется отец Серафим.

– Нет-нет. – Светлана машет головой. – Мужика.

– Что? Лез к тебе? Кто таков?

– Ну, бычил, вот я его и ударила… На улице дело было.

– А он тебя не ударил? – интересуется отец Серафим. – Он не хилый был, не пьяный?

– Нет, он был огромный и злой, и я убежала.

– Ну и ладно тогда, если он был больше тебя, то греха в том нет. – Священник крестит Светлану. – Но ты все равно не связывайся ни с кем, не забывай – ты единственная опора отцу, на тебе весь ваш дом, ты берегиня.

– Кто? – не понимает Света.

– Хозяйка дома, хранительница очага. Так в старину женщин звали. И так будет, пока мамка твоя не поправится. – Он берет ее за плечи. – Ну что, кушать пойдем? Сегодня у нас день не постный, и будет нам с тобою настоящая русская еда. Знаешь, какая?

– Борщ! – догадывается Света.

Отец Серафим морщится:

– Я ж тебе говорю – настоящая, а борщ – это для слабаков. Щи! Щи, конечно. На говядине, с фасолью, с картошечкой, на квашеной капусте. С заправочкой, со сметанкой, с зубчиком чеснока и черным хлебушком, ух! Объеденье! Будешь щи?

Зачем он только спрашивает?

Глава 38

До дома еле дошла, так наелась. Стала переодеваться, увидела, что треники уже расходятся сзади по шву. Не то чтобы они были старые, нет, просто за последнее время она стала много есть. Попа, плечи, бока, грудь – все вырастало. Странно: кажется, она продолжала бегать – попробуй не побегай и тут, и там, – но вес набирала п теперь могла попробовать себя в спринте. Надо было что-то делать с питанием. Но это после, а пока ей нужна новая одежда, все вещи малы, включая недавно купленные трусики, которые ей так нравились. Ведь зима начнется уже через пару-тройку месяцев. Да и мальчишки росли, как грибы. Ну ладно, на них можно взять ношеную одежду в приходе, прихожане часто сдают одежду для нуждающихся, когда дети из нее выросли. Но вот ей нужна одежда… не спортивная. Девочка подумала, что, возможно, захочет купить что-нибудь этакое. Даже, возможно, то, что не носят ее одноклассницы.

Короче, если раньше проблема была в деньгах, то теперь проблема в том, как сказать о них папе.