Во тьме безмолвной под холмом

Нападающие прорывались со всех сторон. Почему? Что он такого сделал? Чем они все провинились? Миллионы людей испокон веку задавали те же вопросы, так и не получив ответа…

Йода споткнулся о цепочку у подножия лестницы и растянулся на спине, уронив кий. Костлявые лапы ползали и сновали по потертому ковролину.

Кий, ему нужен кий. Он должен защитить свою семью. Пусть сопротивление бесполезно, он обязан хотя бы попытаться. Йода зашарил по ковровому покрытию на ступеньках, пока не нащупал внизу кий. Когда он схватил его, что-то длинное и тонкое мазнуло его по руке.

Йода не издавал ни звука с того момента, как увидел первое существо за окном; шок и неверие лишили его дара речи. Но тут он нарушил молчание, так истошно заорав, что сам удивился. Он хватил наотмашь кием и еще с ноги добавил для верности, не оглядываясь из страха увидеть то, что огромным белым пауком подбиралось снизу.

С кием в руке он на четвереньках пополз по лестнице – как паук, как собака. Как букашка, спасающаяся от ботинка, что вот-вот раздавит ее. Нет. Он должен остаться человеком – встать во весь рост и встретить дьявола лицом к лицу. Это его долг.

Йода добрался до вершины лестницы, ухватился за столбик перил и поднялся на ноги. Барбара. Шарлотта. Он обязан защитить их.

Наверху тоже разбивались окна.

Что-то поднималось по лестнице у него за спиной.

К жене бежать или к дочери? Он не может разорваться.

Шарлотта. Сначала к ней. Он отведет ее в комнату к Барбаре, если сможет, но если нет, если придется выбирать, другого решения быть не может. Он подумал, перебегая лестничную площадку, что Барбара не ждала бы от него ничего иного, но все равно ощутил приступ отвращения к себе за то, что так легко списал со счетов жену, с которой прожил двадцать лет.

Впрочем, сейчас не время. Искупление и покаяние – вопрос будущего, если оно, конечно, для них настанет.

В глубине души Йода уже знал, что нет. Он подлетел к двери Шарлотты и распахнул ее…

В пустую комнату.

Он ошалело пялился на пустующую кровать и закрытое, неразбитое окно, за которым вихрился снег, когда еще две белые паучьи руки поползли по стеклу, а между ними показалась еще одна безглазая, саваном окутанная голова. Его дитя пропало. Его малышка! Они забрали ее.

Голова поднялась целиком; оконное стекло задрожало под скребущимися, царапающими пальцами. На площадке слышалось какое-то движение, но он не мог заставить себя повернуться.

И тут он понял.

Барбара всегда говорила Йоде, что у него чудесный смех – заразительный, громкий, раскатистый. Полный жизни и света, так она сказала ему однажды. Он давным-давно перестал смеяться, а тут взял и расхохотался.

Окно Шарлоттиной спальни не было разбито. Тварь появилась за ним только сейчас. Тут, на стене, пожарная лестница; Шарлотта улизнула по ней на свиданку с парнем Чэпплов. Уже не впервые, между прочим, но впервые Йода был рад этому.

В первый и последний раз.

Смех его оборвался, когда окно соседней спальни разлетелось вдребезги. И когда закричала жена.

С площадки за спиной доносился шум, еле слышная, крадущаяся поступь, только уже громче, а он все не мог повернуться.

Барбара не кричала так даже в последние несколько месяцев. В спальне что-то рвалось и трещало.

А он все не мог повернуться.

Его жена умрет в одиночестве, пропадет ни за что, потому что его дочь сбежала. Он подвел и ее, и всю семью, в самом буквальном смысле.

Он не мог повернуться. Не мог повернуться.

Он должен.

Окно в комнате Шарлотты затрещало, и это наконец побудило Йоду к действию. Нападающие были впереди, внизу, позади, рядом. Спасения нет, и потому он встретит их лицом к лицу. Он будет мужчиной. Чтобы его покойный отец им гордился.

Он пробьется к своей жене и умрет, защищая ее.

Ничего другого не остается.

Йода Фамуйива, всегда спокойный и сдержанный, взревел по-звериному, развернулся, взмахнув кием, и ринулся к двери спальни, до которой было всего несколько метров.

Он не добрался до нее.

Потом были крики и другие всякие-разные звуки.

А потом – лишь ветра вой.

Часть 2. Глас вопиющего в пустыне

20 декабря

Восход: 08:17

Закат: 15:50

Световой день 7 часов, 32 минуты, 24 секунды

9

Буря стихла перед самым рассветом. Официально шла вахта Джесс (слабое звено или нет, девчонка была Харпер и выполняла свой долг наравне со всеми), но Лиз тоже бодрствовала, сидя на кухне, пока Джесс болталась наверху. Тут нужен кто-то с головой на плечах.

Даже в темноте было белым-бело: снег ложился на землю толстым тяжелым саваном. Лиз могла разглядеть это сквозь щели в досках. Нужно было оставить щели для наблюдения, пусть даже крошечные, – лучше видеть и знать правду, сколь бы пугающей она ни была, чем сводить себя с ума фантазиями. Все, что не выбелил снег, было черным-черно.