Во тьме безмолвной под холмом

Йода медленно попятился, и голова стала поворачиваться вслед за ним. На стекле проступил и растаял туман, явив двух других тварей – пару громадных белых пауков с отвратительно длинными тощими лапками, которыми они тихонько постукивали, карабкаясь по стеклу. Когда они взметнулись и повисли по обе стороны лица, плечи тоже поднялись, отделившись от тела.

Йода понял, что это вовсе не плечи, а локти, а кверху они торчали, потому что ладони, которые он принял за пауков, раньше упирались в землю. Стало быть, руки еще длиннее, чем показалось ему вначале.

Йода не терпел насилия в любых проявлениях – еще одна причина, почему он никогда не поднимал руку на дочь. Нагляделся ребенком и юношей что в Нигерии, что в Британии: нет в этом ничего притягательного, только боль. Хотя в здешних краях не составило бы труда добыть дробовик или винтовку-мелкашку, он отверг эту идею сразу, не обзавелся даже бейсбольной битой на случай грабежа или пьяного дебоша. Впервые в жизни он пожалел о своем решении.

Голова существа несколькими рывками снова сменила положение, пока не нацелилась прямо на него. Затем оно снова замерло, если не считать развевающегося савана, – да, савана! – но к вою ветра прибавился новый звук. Что-то тихонько постукивало, будто сажа сыпалась в дымоход. Однако камин находился от Йоды по левую руку, а звуки доносились справа.

Он не хотел отводить взгляд от твари, страшась как того, что она может выкинуть, если он упустит ее из виду, так и того, что увидит. Но, чтобы справиться с ситуацией, он должен знать, в чем дело. Нужно думать о Барбаре и Шарлотте.

Так что он повернулся и посмотрел.

На первом этаже «Колокола» было четыре панорамных окна, и к каждому приникло точно такое же существо. Те же скрюченные, изможденные фигуры и вытянутые рыла, те же тонкие, длиннопалые руки, растопырившиеся на стекле. Йода попятился через бар, и головы повернулись к нему. Порыв ветра раздул саван на одном из существ, открыв часть лица (если это можно было так назвать) куда больше, чем Йоде хотелось бы видеть; при этом обнаружилось, что у твари нет глаз.

Они слепые! Эти твари слепые. Должно быть, они выслеживают добычу по звуку и запаху. Возможно, безопаснее было бы не двигаться с места. Но все инстинкты говорили ему, что нужно убраться от них подальше и найти оружие, чтобы защитить своих родных.

Лампа в нише погасла, ветер взвыл еще громче, и Йода понял, что слабый гул холодильника за барной стойкой прекратился. Электричество пропало.

Что-то врезалось во входную дверь. От оглушительного грохота Йода подскочил. Дверь содрогнулась в раме; последовал еще один удар, за ним еще.

Длинные белые пальцы скреблись в окна. Как скоро они поймут, что стекло высадить легче, чем дубовую дверь? Оружие, срочно найти оружие! Будь у него под стойкой хотя бы подпиленный бильярдный кий…

Бильярдный кий. Йода бросился за стойку. В конце вечера бильярдные шары убирались в лузы, а кии оставались на столе. Он схватил один. Им можно неплохо отоварить противника по башке, на крайняк – пырнуть острым концом. Лучше, чем ничего.

В парадную дверь снова ударили, и таким же грохотом отозвалась дверь черного хода.

Они находились и позади паба, а как иначе. «Колокол» окружен. Они собрались у каждого входа, стремясь пробиться внутрь. Он представил, как эти лапы, так похожие на пауков, карабкаются по стенам, волоча за собою самих существ, как подползают, перебирая длинными тонкими пальцами, к окнам спален – их с Барбарой, Шарлотты…

За спиною Йоды разбилось стекло, и ветер с воем ворвался в зал. Первый налетчик запустил лапу в окно; длинная, невероятно тонкая, она стала ощупывать стену, затем пол.

Йода шагнул вперед, занося кий для удара, но тут взорвалось другое окно, и второй незваный гость просунул в него обе руки и голову.

Новые удары градом обрушились на входную дверь, все громче, все чаще. Если раньше казалось, что в нее ломится один налетчик, то теперь их было несколько. Когда третье окно разлетелось вдребезги, удары посыпались с пулеметной скоростью, и Йода услышал, как дерево затрещало.

Первые двое уже просунули руки и плечи в зал; руки-пауки сновали по стенам, впиваясь в них пальцами и протаскивая бледные костлявые туловища. Третий налетчик бился и извивался, зацепившись за битое стекло. В судорогах он выворачивал острые осколки из рамы, но, если они и резали его, кровь не шла, и, если он испытывал боль, она не останавливала его. В тот момент, как разбилось четвертое окно, страшный удар расколол дверь сверху донизу. Длинные лапы налетчиков распластались по комнате, и те устремились вперед – сперва рывками, как роботы, потом паучьей пробежкой. Вращались головы. Они искали.

Ему не одолеть их – во всяком случае, не здесь. Но должна же быть на них управа! Барбара заслуживает мирно скончаться в своей постели. А еще есть Шарлотта. Его дитя. Будущее.

Йода отпрянул к лестнице. В задней части здания бились окна и трещало дерево. Дверь черного хода поддавалась.