Во тьме безмолвной под холмом

Лиз вглядывалась в щель между досками, пока чернота не посерела, потом поставила на огонь чайник, заварила самый большой котелок чая, какой только смогла найти, и дала настояться. Наполнила кружку, от души сдобрив сахаром и плеснув толику молока, после чего осушила половину одним обжигающим глотком. Когда она снова выглянула, серость сменилась серебром.

Рассвет или наступил, или уже на носу – впрочем, без разницы. К тому времени, как Кира и мальчики будут готовы, солнце успеет взойти, что сулит несколько часов безопасности. Времени предостаточно. Кивнув самой себе, Лиз протопала в коридор.

– Джесс!

Девчонка тут же возникла на лестничной площадке с пистолетом в руках.

– Мамочка?

– Направляй волыну в пол, сколько тебе талдычить! Разбуди своих братьев и Киру. Предстоит работенка.

* * *

Морозный воздух был совершенно прозрачен; рычание тракторов эхом отражалось от горных вершин, когда они один за другим с рокотом выезжали с фермы в направлении Копьевой насыпи.

Тяжелые снежные заносы завалили дорогу, но оба трактора были оснащены плугами. Первый, за рулем которого сидели Фрэнк с Кирой, держащей на коленях переломленную двустволку, свернул налево вдоль Копьевой насыпи и с грохотом покатил к Воскресенскому подворью и горной дороге в Барсолл. Второй, управляемый Домом Харпером – простачок или нет, в тяжелой технике малый шарил, – повернул направо, в сторону «Колокола».

Тем временем Лиз Харпер с поросенком под мышкой тащилась по сугробам, опираясь на трость и тяжело дыша. Тирсов дол расширялся на западе и сужался на востоке, куда и лежал ее путь через поля, к стене деревьев на оконечности клина. Голые дубы, буки и ясени чернели на снегу. Курганный лес.

В животе у Лиз все сжималось; ее нелегко было напугать, но нынче утром ей было страшно. Одно дело – вспоминать истории, что рассказывала Ба, и совсем другое – поверить в них.

Ну, до этого она еще не дошла, просто подстраховывалась. Но если бы поверила, что тогда? Соблюдай она все ритуалы, которым следовала семья – во всяком случае, по словам Ба, – был бы Тони сейчас жив? Лиз не могла позволить себе такие мысли. Будем считать, что это ничего бы не изменило. Ба всегда говорила, что ритуалы помогают, но не дают гарантий.

Сейчас вообще не время думать о Тони. Он так и стоит перед глазами – не такой, каким она видела его в последний раз, когда выходил за дверь с цигаркой во рту: ей видится маленький мальчик. Он всегда был самым красивым из ее детей. Отличался от остальных, был гораздо милее и обаятельней. Она что-то чувствовала к отцу Тони. Возможно, даже любовь. Возможно, это и сделало его не таким, как все.

Теперь Тони умер, а она даже не смогла взглянуть на тело. А может, и никогда не сможет, если истории Ба окажутся правдой.

Но не нужно паниковать. Ба сказала ей: «В основном Они спят, но иногда просыпаются. Всегда зимой, потому что это Их время».

Как она могла рассказывать истории Ба Элли Читэм? Тупая корова расхохоталась бы Лиз в лицо.

Будь ее воля, Лиз бы никогда не переступала порога церкви, но из всех, кто приходит каждое воскресенье и слушает болтовню викария, сколько человек действительно верит? О, если б вы их спросили, они бы сказали, что верят – в Бога-Отца, Иисуса, может быть, даже в дьявола, – но в чудеса? Даже те, что описаны в Библии, считают притчами, символами или еще какой-нибудь ерундой. Что угодно, лишь бы не допустить чудесного в свою жизнь. Покажите им настоящее чудо – ангела или демона, – убегут сверкая пятками.

И кто их осудит? Есть мир, в котором живешь, и мир, в котором надеешься жить.

Или, если не повезет, в котором боишься жить.

Ночью Лиз читала семейную Библию. Настоящую Библию, описывавшую такое, что все барсоллские пасторы с викариями обмарали бы порточки с сутанами. Такое, о чем никогда не говорил Иисус; такого не встретишь в обычных Библиях, оттого и нету в них никакого проку.

У нас своя вера, говорила ей Ба. Всегда была. Нам пришлось все постигать самим. Все это хранится здесь, говорила она, похлопывая по семейной Библии.

Лиз хотелось верить, что Тони был пьян, что он поскользнулся, расшиб голову и ошалело блуждал, отмахиваясь ножом от несуществующих врагов. Но она не могла. Его преследовали, загнали в угол и оставили замерзать: так сказала Элли Читэм, а сука она или нет, но ремесло свое разумеет.

Так все и началось. Лиз хотелось верить, что она неправильно запомнила уроки Ба, что-то упустила, но она проверила Библию, и все оказалось верно. Первый умер без единой раны: Они позволили зиме умертвить его. Проверка, как у прорицателя, читающего по куриным потрохам.

А потом они оставили свой знак. Знак ликования, ибо Их время настало.

Знать историю – это одно, но это не подготовит вас к тому, что она воплотится в реальности, тем более с вашим ребенком.