Во тьме безмолвной под холмом

Дэйв Чэппл, двадцати трех лет от роду, был старше Шарлотты на три года. Он работал на своего отца, владевшего половиной арендуемой в Барсолле недвижимости, что делало бы Дэйва неплохой партией, имей он хоть малейшее представление о такой штуке, как половая верность. Элли понятия не имела, насколько Шарлотта осведомлена на сей счет, но бедная девочка, как видно, до сих пор полагала Дэйва своим обратным билетом к огням Манчестера. Элли не раз подумывала о том, чтобы высказаться, но какая двадцатилетка станет слушать старших? В этом возрасте вам кажется, что вы все знаете. Сама была такая.

– Стало быть, в баре был твой папа?

– Ну не мама же, верно?

– Ой. – Элли всегда нравилась Шарлотта, и некоторую дерзость с ее стороны она вполне могла бы снести, но всему же есть предел. – Вот этого не надо.

Шарлотта картинно вздохнула.

– Пардон. Я хотела сказать, – добавила она с подчеркнутой учтивостью, – подождите, констебль Читэм, я сейчас же за ним сбегаю.

Она вышла из-за стойки. Рядом со стойкой находились еще с полдюжины обеденных столиков, используемых в короткое время летнего наплыва туристов, бильярдный стол и лестница на второй этаж. Девушка сняла цепочку с надписью «Только для сотрудников», прицепила ее обратно и побежала наверх. Элли пожалела, что не может позволить себе пропустить стаканчик. Или закурить. И что в барах вообще больше не разрешают курить.

Потянуло сквознячком, и чей-то голос произнес:

– Пока.

Обернувшись, Элли увидела, как пожилая чета выскользнула за дверь. Та захлопнулась, отсекая стенания ветра, а через несколько секунд синий «Вольво» выехал на Северную дорогу. Счастливого пути, ребята. Снег теперь падал не переставая и гуще, чем раньше.

Элли повернулась обратно к стойке, когда кто-то протопал по лестничной площадке наверху и стал спускаться по лестнице.

Йода Фамуйива перешагнул через цепочку у подножия лестницы и прошагал к барной стойке. Не великан, но около того: рост шесть футов пять дюймов, косая сажень в плечах, и почти не растерявший мышечной массы, даром что ему перевалило за полтинник. Тренажерка у него была той же модели, что у Элли, – собственно, она свою и купила по его совету, благо он явно знал в этом толк. В нем только и было мягкого, что брюшко, обтянутое клетчатой рубашкой, да округлая физиономия с пухлыми щеками.

– Привет, Элли. – Он выглядел уставшим, впрочем, как обычно. Работа в пабе, жена и дочь отнимали много времени. Элли отметила, что в уголках его глаз пролегли морщинки, которых в их последнюю встречу не было, а на висках и в аккуратно подстриженных усах прибавилось седины.

– Йода. – Они, как обычно, пожали друг другу руки; в этом он был удивительно щепетилен. – Как там Барбара?

– В основном так же. Может, малость похуже.

– Ужасно сочувствую.

Он пожал плечами:

– Что имеем. Чем могу помочь?

– Шарлотта говорит, ты вчера вечером присматривал за баром?

– Ее куда-то вытащил ее… молодой человек. – Йода подчеркнул эти последние слова, показывая тем самым, что мог бы подобрать для Дэйва Чэппла пару эпитетов похлеще, ни один из которых в приличном обществе не допустим.

– Тони Харпер был?

Йода вздохнул.

– Что опять он натворил? – Как и Элли, он питал некоторую симпатию к паршивой овце в благородном семействе Харперов. Тони отвечал ему взаимностью, во всяком случае настолько, чтобы устраивать мордобои на стоянке, а не в самом пабе.

Элли пропустила вопрос мимо ушей.

– Он не бедокурил?

– Вообще-то нет, – сказал Йода. – А я пару раз думал, что без этого не обойдется. Заглянули к нам трое-четверо парней из деревни. Не знаю, что они тут забыли – может, им тоже нигде больше не наливают, – но они в основном резались в бильярд, а Тони сидел себе вон там, в уголке, – Йода кивнул в сторону зала, – и пил. Один из парней даже пролил его пиво – сдается мне, нечаянно, они не нарывались на драку, – а он спустил на тормозах.

– И много он к тому времени выпил?

– Ну, кружек шесть-семь.

На данном этапе Тони обыкновенно гулял по тонкой грани между «весь мир обнять готов» и «че зыришь, давно в лоб не получал?».

– Может, его что-нибудь беспокоило?

Йода пожал плечами.

– Да он был не особо-то разговорчив, разве только просил добавки, но как будто беспокоило.

– Во сколько он ушел? – В это время года Йода часто не закрывал паб до раннего утра, чтобы выцедить побольше из просевшей торговли.

– Ровно в полночь. – Йода указал на часы с маятником. – Знаешь ведь, эта штука отбивает время, как Биг хренов Бен. Тони эдак навалился грудью на стол, и я не знал, как с ним быть – думал, он закемарил. – Чтобы Тони заснул в баре? Это что-то новенькое. – Ей-богу, жалко. Ему, наверное, не стоит так много пить.

– И много он приговорил до ухода?

– Да как обычно, кружек десять-двенадцать. Но он вроде бы проснулся, когда понял, что уже пора. Допил свое пиво, вежливо так попрощался и ушел.

– А что другие выпивохи?

– Едва внимание обратили. Они засиделись до двух ночи.

К этому времени Тони Харпер, вероятно, был уже мертв.

– По имени кого-нибудь знаешь?

Йода вспомнил два имени, которые Элли прилежно записала.

– Спасибо, дружище. Передавай привет Барбаре.