Во тьме безмолвной под холмом

– Вот, держи, – сказала девушка, и Лиз почувствовала прилив искренней нежности. Вот дочь, которой она заслуживала.

– Спасибо, милая, – сказала она. Улыбнулась, когда землистые Кирины щеки порозовели от удовольствия, и отсалютовала ей сэндвичем. – А теперь гони добавку. – Размякать тоже не следует. Она глотнула чая и откусила еще кусок сэндвича, а Кира поспешила обратно к плите.

39

Они оставили Мэдлин, Шарлотту и Кейт сгрудившимися вокруг дровяной печи. Мэдлин заснула, рука Кейт болела, и забота о них отвлекла Шарлотту от ее собственных потерь.

Элли догадывалась, что Милли испытывает сейчас то же самое. Если Ноэля поймали на улице твари, от него не осталось и следа, не получится даже узнать, как он умер, к тому же, насколько им известно, твари утаскивают своих жертв, чтобы поглумиться на досуге. Впрочем, судя по тому, что они сделали с Мэдлин, Элли сомневалась, что кто-то долго выдержит их внимание.

Несколько сгоревших домов до сих пор тлели, среди них Ригготтова Блажь, чья необычная конструкция не уберегла ее от пожара. Небо к этому времени прояснилось до голубизны утиного яйца, обесцвеченное клубами дыма от догорающих пожаров. А возможно, и от новых костров, на что Элли очень надеялась: это значит, что еще кто-то выжил.

У входа в переулок лежала перевернутая «Ауди» Милли: фары и стекла разбиты, панели всмятку. Машина была расплющена почти в лепешку – твари обрушили на нее всю свою ярость. Едко пахло бензином.

На дороге и тротуаре стояли другие разбитые машины. В Падубовом ряду уцелевшие дома выглядели такими же безлюдными, как и повсюду, и над каждым зияющим дверным проемом красовался знак, который Мэдлин называла “gīml”.

– Ау! – выкликала Элли. – Есть кто живой? Ау-у!

В ответ – тишина. Тем не менее выжившие, разбившись на пары, обошли все дома, чтобы удостовериться. Добравшись до Колодезного тракта, они обнаружили тамошние дома в том же состоянии: выбитые двери и окна, знаки над косяками. Элли почти не чувствовала холода, несмотря на ветерок, который с шуршанием ворошил на тротуаре обломки – битое стекло, куски металла и пластика.

Обломки. Все, что осталось. Никогда в жизни Элли не слышала столь безрадостного звука, и что-то дрогнуло у нее внутри, словно она стояла на краю пропасти. У нее опускались руки. Что тут можно сделать? Все исчезли. Все умерли. Мир опустел. Только они и остались, и то лишь до вечера, когда твари вернутся.

Она покачала головой.

Милли коснулась ее ладони.

– Эль?

Элли сжала руку подруги.

– Со мной все в порядке, милая. Просто… – Она обвела рукой окрестности. Милли кивнула. Она понимала, еще как понимала.

Вдохни поглубже. Легче всего опустить руки, но Элли этого не сделает. Отступи от края пропасти. Продолжай. Работай. У тебя есть дело.

– Ладно. Шаг первый: ищем уцелевших.

Ветер ворошил обломки, словно старые высохшие кости. Будто насмехался: вот, мол, все, что вы найдете.

– Откуда вообще начнем? – Голос Фила звучал тихо и безнадежно, почти по-детски.

Элли призадумалась. Насущные вопросы. Лучше они, чем беспредельный вкрадчивый ужас перед тем, во что превратился мир и во что снова превратится сегодня ночью.

– Вы с Джули отправляйтесь туда, – произнесла она, указав в сторону Блэкфилдской рощи. – Попробуйте кого-нибудь отыскать. Где-то в тех краях как раз Эрни находится. – Хотя одному Богу известно, в каком состоянии; Элли вдруг осознала, что с тех пор, как он отправился искать Мажену и детей, она боится услышать выстрел. Впрочем, она не слышала и других звуков: ни смеха, ни возгласов облегчения, хотя бы усталых и приглушенных. А ведь есть и другие, более тихие способы свести счеты с жизнью. – Проверьте Блэкфилд и весь парк, потом Кузнечный переулок. Мы пока пройдемся по Колодезному и Вышней. Встречаемся на Храмовой.

– А если мы кого-нибудь найдем?

Элли прищурилась, пытаясь определить источник дыма на Колодезном тракте.

– Если они смогут двигаться, скажи, чтобы шли к Соборной церкви или к любому зданию поблизости. – Она посмотрела на Милли. – Помоги людям чем сможешь, ладно?

Кивнув, Милли выдавила улыбку:

– Если они не смогут ходить, запишите, где они, и я найду их. Если кому-то совсем плохо – скажем, человек при смерти, – бегите за мной. Договорились?

Элли достала свой телефон и набрала номер Джули.

– Попытка не пытка, – пробормотала она. «НЕТ СИГНАЛА». Она со вздохом сунула телефон обратно в карман. – Ладно, с этой идеей можно распрощаться. Начнем, пожалуй.

Это была медленная, тягостная работа – ходить от двери к двери, звать людей и осматривать каждую комнату, чтобы обнаружить то же зрелище, что Элли видела вчера на Воскресенском подворье и в «Колоколе». Но когда она повернулась, чтобы покинуть очередную разоренную кухню, из тумбочки под раковиной донеслось слабое хныканье. Там лежал мальчонка лет шести-семи. Элли взяла его на руки и вынесла на улицу.

– Где мама и папа? – спросил он.

– Я не знаю, милый. Мы их найдем. Не волнуйся.

– Они сказали мне спрятаться и молчать. Кто-то ломился в дом.

Его голос сорвался. Элли покачала его на руках.