Во весь голос

История дальше

                                уже не для книг.

Я скромный,

                         и я

                              бастую.

Сам Демон слетел,

                                    подслушал,

                                                          и сник,

и скрылся,

                     смердя

                                  впустую.

К нам Лермонтов сходит,

                 презрев времена.

Сияет —

                 «Счастливая парочка!»

Люблю я гостей.

                               Бутылку вина!

Налей гусару, Тамарочка!

1924

Посмеемся!

СССР!

             Из глоток из всех,

да так,

             чтоб врагу аж смяться,

сегодня

               раструбливай

                                         радостный смех —

нам

       можно теперь посмеяться!

Шипели: «Погибнут

                                        через день, другой,

в крайности —

                            через две недели!»

Мы

       гордо стоим,

                                а они дугой

изгибаются.

                       Ливреи надели.

Бились

              в границы Советской страны:

«Не допустим

                          и к первой годовщине!»

Мы

       гордо стоим,

                               а они —

                                              штаны

в берлинских подвалах чинят.

Ллойд-Джорджи

                                ревели

                                            со своих постов!

«Узурпаторы!

                         Бандиты!

                                          Воришки!»

Мы

       гордо стоим,

                               а они – раз сто

слетали,

                как еловые шишки!

Они

        на наши

                        голодные дни

радовались,

                      пожевывая пончики.

До урожаев

                      мы доживаем,

                                                 а они

последние дожевали

                                       мильончики!

Злорадничали:

                            «Коммунистам

                                                         надежды нет:

погибнут

                 не в мае, так в июне».

А мы,

           мы – стоим.

                                   Мы – на 7 лет

ближе к мировой коммуне!

Товарищи,

                    вовсю

                                из глоток из всех —

да так, чтоб врагам

                                    аж смяться,

сегодня

              раструбливайте

                                            радостный смех!

Нам

        есть над чем посмеяться!

1924

Выволакивайте будущее!

Будущее

                не придет само,

если

        не примем мер.

За жабры его, – комсомол!

За хвост его, – пионер!

Коммуна

                  не сказочная принцесса,

чтоб о ней

                    мечтать по ночам.

Рассчитай,

                     обдумай,

                                      нацелься —

и иди

           хоть по мелочам.

Коммунизм

                       не только

у земли,

               у фабрик в поту.

Он и дома

                   за столиком,

в отношеньях,

                            в семье,

                                           в быту.

Кто скрипит

                        матершиной смачной

целый день,

                       как немазаный воз,

тот,

       кто млеет

                         под визг балалаечный,

тот

      до будущего

                              не дорос.

По фронтам

                        пулеметами такать —

не в этом

                 одном

                             война!

И семей

                и квартир атака

угрожает

                 не меньше

                                     нам.

Кто не выдержал

                                 натиск домашний,

спит

         в уюте

                     бумажных роз, —

до грядущей

                        жизни мощной

тот

      пока еще

                        не дорос.

Как и шуба,

                       и время тоже —

проедает

                 быта моль ее.

Наших дней

                        залежалых одёжу

перетряхни, комсомолия!

1925

Любовь

Мир

         опять

                    цветами оброс,

у мира

             весенний вид.

И вновь

                встает

                            нерешенный вопрос —

о женщинах

                       и о любви.

Мы любим парад,

                                  нарядную песню.

Говорим красиво,

                                  выходя на митинг.

Но часто

                 под этим,

                                   покрытый плесенью,

старенький-старенький бытик.

Поет на собранье:

                                   «Вперед, товарищи…»

А дома,

              забыв об арии сольной,

орет на жену,

                         что щи не в наваре

и что

          огурцы

                        плоховато просолены.

Живет с другой —

                                  киоск в ширину,

бельем —

                 шантанная дива.

Но тонким чулком

                                    попрекает жену:

– Компрометируешь

                                         пред коллективом. —

То лезут к любой,

                                 была бы с ногами.

Пять баб

                 переменит

                                     в течение суток.

У нас, мол,

                     свобода,

                                     а не моногамия.

Долой мещанство

                                  и предрассудок!

С цветка на цветок

                                     молодым стрекозлом

порхает,

                летает

                            и мечется.

Одно ему

                  в мире

                               кажется злом —

это

      алиментщица.

Он рад умереть,

экономя треть,

три года

                судиться рад:

и я, мол, не я,

и она не моя,

и я вообще

                     кастрат.

А любят,

                 так будь

                                монашенкой верной —

тиранит

                ревностью

                                    всякий пустяк

и мерит

               любовь

                             на калибр револьверный,

неверной

                  в затылок

                                     пулю пустя.

Четвертый —

                         герой десятка сражений!

а так,

          что любо-дорого,

бежит

            в перепуге

                                от туфли жениной,

простой туфли Мосторга.

А другой

                 стрелу любви

                                           иначе метит,

путает

– ребенок этакий —

уловленье

                    любимой

                                      в романические сети

с повышеньем

                            подчиненной по тарифной

$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$сетке…

По женской линии

тоже вам не райские скинии.

Простенького паренька

подцепила

                    барынька.

Он работать,

                        а ее

                               не удержать никак —

бегает за клёшем

                                каждого бульварника.

Что ж,

            сиди

                     и в плаче

                                      Нилом нилься.

Ишь! —

               Жених!

– Для кого ж я, милые, женился?

Для себя —

                      или для них? —

У родителей

                        и дети этакого сорта:

– Что родители?

                                 И мы

                                           не хуже, мол! —

Занимаются

                        любовью в виде спорта,

не успев

                вписаться в комсомол.

И дальше,

                    к деревне,

                                        быт без движеньица —

живут, как и раньше,

                                        из года в год.

Вот так же

                    замуж выходят

                                                и женятся,

как покупают

                           рабочий скот.

Если будет

                     длиться так

                                           за годом годик,

то,

     скажу вам прямо,

не сумеет

                  разобрать

                                     и брачный кодекс,

где отец и дочь,

                             который сын и мама.

Я не за семью.

                           В огне

                                       и в дыме синем

выгори

              и этого старья кусок,

где шипели

матери-гусыни

и детей

              стерег

                          отец-гусак!

Нет.

        Но мы живем коммуной

                                                       плотно,

в общежитиях

                           грязнеет кожа тел.

Надо

          голос

                     подымать за чистоплотность

отношений наших

                                    и любовных дел.

Не отвиливай —

                               мол, я не венчан.

Нас

        не поп скрепляет тарабарящий.

Надо

          обвязать

                           и жизнь мужчин и женщин

словом,

               нас объединяющим:

                                                      «Товарищи».

1926

Послание пролетарским поэтам

Товарищи,

                    позвольте

                                       без позы,

                                                         без маски —

как старший товарищ,

                                           неглупый и чуткий,

поразговариваю с вами,

                                              товарищ Безыменский,

товарищ Светлов,

                                  товарищ Уткин.

Мы спорим,

                        аж глотки просят лужения,

мы

      задыхаемся

                            от эстрадных побед,

а у меня к вам, товарищи,

                                                  деловое предложение:

давайте

               устроим

                               веселый обед!

Расстелим внизу

                                комплименты ковровые,

если зуб на кого —

                                    отпилим зуб;

розданные

                     Луначарским

                                              венки лавровые —

сложим

               в общий

                               товарищеский суп.

Решим,

               что все

                             по-своему правы.

Каждый поет

                          по своему

                                             голоску!

Разрежем

                  общую курицу славы

и каждому

                    выдадим

                                    по равному куску.

Бросим

               друг другу

                                  шпильки подсовывать,

разведем

                 изысканный

                                         словесный ажур.

А когда мне

                       товарищи

                                          предоставят слово —

я это слово возьму

                                   и скажу:

– Я кажусь вам

                              академиком

                                                     с большим задом,

один, мол, я

                       жрец

                                поэзий непролазных.

А мне

           в действительности

                                                единственное надо —

чтоб больше поэтов

                                      хороших

                                                       и разных.

Многие

               пользуются

                                     напостовской тряскою,

с тем

          чтоб себя

                            обозвать получше.

– Мы, мол, единственные,