Во власти его величества

– Тем лучше, – раздался новый голос, уже знакомый, и в ворота полигона вошел суровый и серьезный ректор. Оглядел притихших адептов немигающим взглядом, удостоверился, что все его внимательно слушают, и только после этого неторопливо и не повышая голоса спросил:

– Устав академии все помнят?

Нестройный хор унылых голосов был ему ответом.

– Надеюсь на это, – сухо добавил ректор, – кто тронет айрину, будет отвечать лично передо мной. И поверьте, Верховный в сравнении со мной покажется вам сказочным сном, – прозвучало настолько жутко, что испугало не только меня.

Но остальные держали себя в руках, а я вздрогнула, что, конечно же, не укрылось от внимательных глаз Акара. Наградив меня нечитаемым взглядом, он развернулся и, бросив безразличное «Удачной тренировки», удалился.

Мы еще пару минут стояли в тишине – каждый думал о том, что только что услышал. Вывод был безрадостным: я все же в…

– Ну, пока, – хмыкнула Ирэа, – забегу потом, никуда не пропадай.

И убежала. А я осталась. И человек-бык, задумчиво меня рассматривавший, тоже. И крайне недовольные адепты никуда не делись…

– Профессор, – позвал кто-то, нарушив всеобщее молчание, и мы все разом повернули головы и вопросительно посмотрели на хмурого парня с круглой серьгой в правом ухе, – а это вообще законно?

Адепты посмотрели на преподавателя. Я тоже. И надежды в моих глазах было больше, чем у всех остальных, вместе взятых.

Ридэй обвел нас неодобрительным взглядом, губы поджал и рявкнул:

– Заткнулись все!

Мы и заткнулись. Мне так вообще что-либо говорить страшно было.

– Тут единственный закон, – продолжил разозленный мужчина, – я, ректор и Верховный. И раз Верховный сказал учить мага Смерти, значит, мы будем учить мага Смерти. А пока надо выбрать ей провожатого.

– Профессор! – послышалось возмущенно-негодующее сразу с нескольких сторон.

– Я сказал, чтобы вы заткнулись! – вновь прикрикнул он, а бас у него был что надо. – Бесите. Ваше мнение не спрашивали. Сейчас будут страдать те, кого я люблю больше всего.

И они действительно страдали. Профессор непринужденно и с явным удовольствием называл причины, по которым он «любил» каждого из собравшихся. После их перечисления над каждым из студентов высвечивались яркие синие цифры, показывающие количество набранных очков. Народ был доволен настолько, что хоть убейся. Ну, или убей. Профессора. Сам он улыбался, иногда даже смеялся, когда после какого-нибудь нового аргумента истязаемый начинал ругаться или краснеть.

В итоге самым большим оказалось число семьдесят три, за ним семьдесят, а все остальные осыпались вниз яркими искрами. Профессор Ридэй весело подытожил:

– Рэй и Симус, вас, голубчики, я люблю больше всего! – И расхохотался, довольный собой и своим решением. – Вам с магом Смерти и мучиться.

Данному факту все та-а-ак обрадовались… Особенно те самые Рэй и Симус. Но их, как уже было сказано, не спрашивали, так что, когда профессор приказал всем приступить к тренировке, двое парней с безрадостными выражениями лиц отделились от общей массы и подошли поближе к нам с мужчиной-быком.

Он уже не веселился.

– Отвечаете за мелкую головой, – проговорил жестко, глядя то на рыжего, то на черноволосого. – Я не шучу. Если с ней что-нибудь случится, Верховный нас всех в землю вкатает. А у меня семья, так что я вас лично придушу, если что.

И мне бы промолчать, но слова сами собой слетели с губ:

– А ваша супруга беременна?

Зачем спросила? Куда лезу? Кто меня за язык только тянул?! Эти вопросы я мысленно задавала себе, когда профессор вдруг резко развернулся и навис надо мной грозным изваянием.

– Как узнала?! – прошипел он, сощуренными глазами внимательно вглядываясь мне в лицо.

Соврать не получилось бы. Да я и не собиралась! Сжавшись от пристального внимания, ответила честно:

– Почувствовала…

Что тут было… Вначале всеобщее потрясение. Трое стоящих рядом мужчин переводили пораженные взгляды с меня друг на друга, явно пытаясь взять себя в руки. Профессор сделал два шага назад, но, поймав укоризненный взгляд рыжего, погрозил ему кулаком и вернулся на место. А потом…

Ридэй достал из кармана какой-то камень, сжал во внушительном кулаке, прикрыл глаза и через пару мгновений отчетливо проговорил:

– Почувствовала мою беременную айрину.

Рыжий тем временем достал прямо из воздуха перо и лист бумаги и что-то в нем написал. Листок растворился в потоке ветерка.

– Ректор?.. – поинтересовался черноволосый у убравшего камень профессора.

– Сказал, чтобы мы надеялись, что она не прикончит нас всех.

После этого они вновь посмотрели на меня.

Странное чувство – как у бомбы замедленного действия. Причем сама не знаю, в какой момент могу рвануть. Но из любопытства спросила:

– А что может произойти? Скажем, в самом худшем случае?

Черноволосый со вздохом отвернулся, не пытаясь скрыть тех безрадостных чувств, что ко мне испытывал. Рыжий укоризненно посмотрел на него, затем осторожно на меня и ответил так честно, что даже обсуждать не хотелось:

– Мы все сдохнем.

– Это будет в лучшем из худших вариантов, – не поворачиваясь, исправил его черноволосый.