Во власти греха

Джек не выглядел особо уставшим, судя по ясному выжидающему взгляду. Нет, на самом деле он выглядел бодрым после ночи, проведенной с аристократами, к рядам которых жаждал быть причисленным. Грир скорчила гримасу. Причем жаждал так сильно, что решил вдруг признать своих незаконных отпрысков. 

Грир взглянула на сводную сестру. Если любая из них сможет получить доступ в этот блистательный мир через брак, то они будут чего-то стоить в его глазах. 

Она не была глупа и не питала иллюзий насчет сентиментальности старика, сидящего напротив. По сути, он купил ее присутствие в своей жизни. Отца не сразили внезапно нахлынувшие нежные чувства к дочерям, которых он никогда не знал. Она и не ожидала теплых отношений. С ее стороны тоже не было нежных чувств. Грир прекрасно сможет прожить и без его любви. У нее был отец – человек, за которого мать вышла замуж после того, как Джек Хадли ее бросил. Этого человека она называла папой. Он, как мог, утешал и защищал Грир от жестокого мира, готового наказать ребенка за незаконнорожденность. 

Муж матери научил ее кататься верхом, удить рыбу и стрелять. Он никогда не считал ее дочерью другого мужчины. Он считал ее родной. 

Грир почувствовала острую боль в груди при воспоминании о папе. Его не стало уже почти три года назад, но ей по-прежнему его не хватало. Грир не сомневалась, что, будь он жив, она не сидела бы сейчас в карете с Джеком Хадли, втянутая в замыслы выдать ее замуж за какого-нибудь аристократа и убежденная в том, что так можно отлично решить все ее трудности. 

– Ну? – спросил Джек. – Расскажите мне, кого вы очаровывали этим вечером? – Он потер толстые руки, словно решил, что Грир уже заманила в свои силки какого-нибудь аристократа. 

Грир повернулась к Клео, услышав ее вздох. Та умудрилась выдавить для сестры усталую улыбку и резко откинулась на сидении экипажа, ожидая, что Грир возьмет на себя инициативу, как обычно и происходило, когда они оставались с отцом втроем. 

Последний месяц, который они прожили с Джеком, был наполнен целым вихрем нескончаемых раутов и балов, примерками у модистки и вечерами в опере. Сестры едва успевали переводить дух между мероприятиями. 

Джек тоже, по-видимому, ожидал от Грир ответа. Он произнес ее имя с особым ударением: 

– Грир, разве тебе нечего сообщить мне о сегодняшнем вечере? 

Грир умела читать между строк. Как старшая сестра она должна выйти замуж первой. 

– Вечер прошел неплохо, – солгала она. 

– Неплохо? – Джек поморщился, словно она сказала ему что-то неприятное. 

– Да. Прошел… хорошо, – поправилась Грир. 

– Хорошо? – нахмурился Джек, выплевывая слова: – Просто хорошо? Звучит не очень обнадеживающе. Ты не покорила сегодня ни одного сердца? Я думал, ты хочешь заполучить себе мужа, девочка моя. Вечер прошел хорошо, но не похоже, что тебе сделали предложение. 

Грир беспомощно посмотрела на сестру. Клео приподняла бровь, как бы говоря: ты действительно провела большую часть вечера, прячась за папоротником. 

Облизав губы, Грир наконец ответила: 

– Это не так просто, как ты думаешь. Большинство представителей высшего света наше происхождение совсем не впечатляет. 

Джек махнул толстой мясистой лапой: 

– Ерунда. Я увеличил размер приданного за ваши головы. 

«Ваши головы». Словно они какие-то грязные преступники. 

– Поскольку ваша сестра Маргарит вышла замуж за моего партнера, я удержал ее долю в пользу вас обеих. Думаю, так будет лучше. Поверьте мне, есть много хороших претендентов. Просто ведите себя любезно, и за следующие две недели вы получите предложение. 

Джек безжалостно прищурился, отчего Грир вспомнила о том, кем он когда-то был. Он сколотил свое состояние преступным путем и на несчастьях других. 

– До тех пор, пока вы не станете любезными, до тех пор, пока вам это не станет настолько же нужным, как и мне… 

– Я буду любезной, – ответила Грир, чувствуя странную пустоту внутри от горького осознания того, что она действительно совсем мало старалась, чтобы привлечь мужа. Если Джек верил в то, что говорил, значит ей просто нужно вести себя любезно, и вскоре кто-нибудь сделает ей предложение. Отец просто наизнанку вывернулся, предлагая огромную сумму мужчине, который женится на ней. Так унизительно смотреть на свое положение с такой точки зрения. 

Грир снова взглянула на сестру и прочла во взгляде Клео такое же разочарование. Они жертвовали любой надеждой, любой мечтой, что кто-то женится на них… ради них самих. Из привязанности… из любви. 

Невольно образ принца Севастьяна возник в мыслях. По крайней мере, он посчитал ее привлекательной. Даже если его манеры были совершенно оскорбительными, принц ничем не пытался скрыть, что Грир пробудила в нем желание. Могла ли она ожидать такого от будущего супруга? 

Она вздохнула, закрыла глаза и начала потихоньку потирать веки, пытаясь унять головную боль. 

Награда, тем не менее, предстояла достойная: почет, безопасность, уют домашнего очага, да и крыша над головой. Причем сестры считали это именно наградой, а не воспринимали как должное. Пожив на грани нищеты и голода, Грир и Клео обе знали, как важно в жизни всего этого добиться.