Во власти нарцисса. Как распознать эмоциональное насилие, дать отпор и исцелиться

Перверт недоструктурирован, у него сохраняется инфантильная структура психики. В качестве примера рассмотрим такой случай: мужчина предлагает жене сесть с ним в машину. Сдавая назад, он ударяет машину жены, припаркованную сразу позади его автомобиля. Он кричит на жену: «Что за дела! Ты зачем здесь припарковалась?!» Он ведет себя как ребенок, хотя он взрослый мужчина за пятьдесят, директор компании. Сейчас он ребенок, который не выносит внезапных происшествий, внутренних конфликтов, а если конфликт наступает, проецирует все на другого.

Фрейд называет ребенка «полиморфным первертом»: он обладает всеми признаками перверта, которые по мере своего развития он будет подавлять. Ниже мы рассмотрим, как структурируется психика в детстве.

Чувство вины и страх отторжения

По мере взросления психика ребенка претерпевает структурные изменения. Из первичного отчаяния вырастает каркас того «я», которому предстоит примирять внутренние желания и возможности внешнего мира.

«Супер-эго» станет последней психической инстанцией, которая возникнет в ходе психосексуального развития ребенка. Согласно Фрейду, «супер-эго» — наследство эдипова комплекса. Это по большей части неосознаваемая психическая инстанция, которая хранит наши моральные ценности, а также ценности родителей и общества, которые мы усвоили путем интроекции — иными словами, позаимствовали извне, а затем интегрировали в свой внутренний мир.

Несоблюдение собственных ценностей «супер-эго» приводит к чувству вины, как если бы интроектный отец наказал нас; неуважение этого «внутреннего отца» вызывает ужас. Так происходит формирование «супер-эго», которое запрещает любое неподобающее отыгрывание наших желаний и заставляет нас подавлять или откладывать на потом наши влечения, если они не соответствуют меркам, которые мы усвоили в качестве моральных ценностей.

Идеал «я» появляется намного раньше «супер-эго», которое формируется в возрасте шести-семи лет, в период разрешения эдипова комплекса.

Идеал «я» складывается из первых запретов. До этого ребенок живет по принципу удовольствия: что захочет, то и получает. Он не знает ни морали, ни запретов. Когда родитель накладывает запрет, ребенок испытывает ужас: боится потерять его любовь. Можно сказать, что идеал «я» — это образ, который, как кажется ребенку, он должен поддерживать, чтобы быть достойным любви.

Идеал «я»[27] сосуществует с идеальным «я». Идеал «я» коренится в нашем представлении о ценностях другого, под которые нам необходимо подстраиваться, чтобы утвердить себя, быть достойным любви и не терять ее, а вот идеальное «я» — это то, какими мы должны быть, чтобы жить в согласии со своими ценностями и реализовать свой потенциал. Значительная разница между идеалом «я» и идеальным «я» (верность/неверность в случае Андреа) вызывает страх и серьезные затруднения в выборе поведения при конфликте ценностей.

Будешь как отец!

Жоржу хотелось заниматься чем-нибудь связанным с природой, но мать желала, чтобы он пошел по стопам отца и стал инженером. Выучившись на инженера, он стал работать дорожным сторожем в небольшой деревне. Жоржу удалось примирить конфликтующие идеал «я» и идеальное «я» и сохранить душевное равновесие.

Примирить конфликтующие ценности верности и неверности Андреа может, лишь прибегнув к перверсивным механизмам. Когда она говорит Хуану: «У нас ценности расходятся (ты ходишь налево), так что будет нормально, если я стану тебе изменять», то кажется, будто она утверждает, как это ни странно, что для создания здоровых отношений необходимы ценности, предполагающие верность. Разумеется, она воочию видела, как ее мать обманывала отца. Ее идеальные ценности и то, что она усвоила от родителей и интегрировала в свой мир, коренным образом расходятся.

Из-за отождествления Андреа с матерью ее идеал «я» и идеальное «я» абсолютно противоположны, ей остается лишь проецировать кое-какие из своих парадоксальных ценностей на партнера. Сделав из него носителя конфликта, она может оправдать отыгрывание вовне через месть, представив его как самозащиту. Для временного разрешения парадокса Андреа нужны специфические механизмы: расщепление и проективная идентификация, — иными словами, перенос на другого части своих ценностей и желаний.

Нарциссический перверт, не сумевший создать здоровый образ, на самом деле не отделен от другого, поэтому сливается с ним, вручает ему свои плохие намерения, а себе забирает «хорошую роль». Манипулируя другим, присваивая его силу, нарциссический перверт желает слияния с ним путем превращения другого в свое имущество, свое продолжение. Если другой исчезнет, он испытает ужасное страдание, как если бы лишился части тела.