Во власти огненного наследства

– К тебе Серт заходил, – ответил Атэс.

– О! Вот это уже ближе, – старик поднял вверх указательный палец. – Да, заходил.

– Что он тебе говорил?

– Скажем так, он не столько говорил, сколько спрашивал, но что именно тебя интересует?

– А о чем он спрашивал?

Бывалый чуть помедлил прежде чем ответил:

– Его интересовало, как прекратила свое славное существование наша команда двадцать лет назад.

– То есть, он спрашивал о том, как погибли мои родители?

– Ну, да.

– Хм…, интересно, почему его вдруг заинтересовало именно это?

– Я бы тоже хотел это знать. Может быть, ты мне ответишь на этот вопрос? Вы с ним, что… о чем-то таком говорили?

– Да, – немного замялся Атэс. – Мы слегка повздорили. Я думаю, что я немного переборщил.

– Поссорились, что ли?

– Типа того.

– А-а, то-то я смотрю, что он за шею все время хватается. Ты его, что, чуть не придушил?

– Да, нет. Не настолько.

– А чего тогда он чуть что, то за горло?

– Ну, я ему немного пригрозил здесь, – Атэс сделал красноречивый жест, и Данель с удивлением спросил:

– Ножом к горлу, что ли? Это за что ж такое?

Атэс посмотрел Бывалому прямо в глаза и спросил:

– Давай, это останется между нами, хорошо?

– Хорошо. Ты ведь знаешь, что, если так стоит вопрос, я болтать не стану.

– Тогда, скажи…, но только, если это полный бред, не смейся надо мной, ладно? Потому что, кроме тебя, наверное, никто не сможет дать мне ответ на этот вопрос. Возможно ли вообще такое, что у меня могли быть другие родители?

У старика не дрогнул на лице ни один мускул. Он выдержал паузу, широко по-отцовски улыбнулся и снова потер грудь в области сердца.

– Хм…, вот так вопрос, сын! – сказал он, и жестом указал Атэсу, чтобы тот присел напротив.

Атэс опустился на мешок с зерном рядом с кроватью, и Данель спросил:

– Ты ведь неспроста задаешь такой вопрос, да? Что-то произошло, раз вообще возник такой разговор, не так ли?

Парень кивнул, не сводя с Бывалого глаз.

– Тогда не сочти за труд, расскажи мне, как было дело? С чего вдруг Серт заинтересовался деталями того дня, а ты своим рождением?

Атэс вздохнул и вкратце поведал Данелю, что произошло с ним на рынке в Акбарии.

Выслушав его внимательно, Бывалый почесал затылок и печально сказал:

– Что ж, сынок, раз уж я один-единственный, кто остался в живых после той заварушки, то, видимо, для того и остался, чтобы правда все-таки вышла наружу.

При этих словах старика Атэс сжал кулаки так, что у него хрустнули все кости на суставах пальцев, но он тут же овладел собой и просто продолжил внимательно слушать.

– Твой настоящий отец, царь Ятон, а мать, его бывшая жена, царица Камилла, которой уже нет в живых, потому что Армиль самолично ее заколола. И лично я думаю, что именно за это они и были наказаны, и с ними произошло то, о чем расспрашивал твой друг Серт.

При ярком свете разгоревшегося огня в камине было хорошо видно, как побледнел Атэс. У него широко открылся рот, задрожал подбородок, а зрачки расширились до предела.

– И ты …молчал …все это …время?! – спросил он сдавленным голосом, с трудом выговаривая слова.

– Кратис заклял нас. Мы все были полностью преданы своему атаману и поклялись под страхом смерти, что сохраним это втайне, – со вздохом ответил Бывалый, печально качая головой. – Прости, малыш. Таковы уж были порядки того времени.

– Замолчи! – крикнул Атэс так, что старик вздрогнул, а парень, схватившись за голову, какое-то время просто сидел неподвижно, но было видно, как играют его желваки, а руки и ноги дрожат мелкой дрожью.

Боясь проронить слово, Данель тоже молчал, и лишь, продолжая тереть грудь в области сердца, тяжело и часто дышал, и с гримасой боли на лице покусывал нижнюю губу.

Через какое-то время Атэс поднял голову. Его глаза были мокрыми от слез, но он все-таки спокойно и тихо попросил:

– Расскажи, как все это было.

Несмотря на то, что старику было тяжело говорить, он сделал над собой усилие и, насколько мог, рассказал парню историю его похищения, начиная с похода Кратиса к ворожее Велее и заканчивая тем, как все кроме него погибли после захвата Бегемота.

Атэс слушал, не шелохнувшись. И лишь один раз, когда старик захрипел от того, что у него пересохло горло, встал и принес ему попить воды. Когда Данель закончил свой рассказ, молодой человек еще какое-то время сидел в оцепенении, не говоря ни слова. Затем он перевел дух и спросил:

– И что мне теперь делать?

Старик ничего не ответил. Он представлял из себя жалкое зрелище, как будто он только что пробежал многокилометровый марафон и был совершенно изможден. Он часто-часто дышал, и из его легких вырывался неприятный хрип. На его губах застыла пена. Глаза глубоко впали, и вокруг них образовались темные круги, а руки и колени дрожали крупной дрожью.

Видимо Атэс был под таким впечатлением от услышанного, что он только сейчас обратил внимание на состояние Бывалого.

– Отец, что с тобой? – спросил он со страхом.

Данель попытался что-то сказать, но не смог, как будто с последними словами рассказа он выговорил и всю свою способность говорить. Он сумел показать парню жестом, чтоб он дал ему еще попить, и Атэс тут же принес ему еще воды.