Во времена перемен

Пройдет много лет. Я поеду в Ленинград, уже в купейном вагоне, и в Вологде ко мне подсядут двое молодых людей. Я не люблю разговаривать в поезде. В нашей специальности общения более чем достаточно. И ни один трудящийся врач не признается в поездке, кто он на самом деле – жить не дадут. Попутчики попробовали было весело пообщаться. Я на контакт не откликнулась. Зашли с другого бока – поинтересовались моей специальностью. Обычно я представляюсь преподавателем литературы. А тут вдруг я буркнула «агроном». В ответ мне была изумленная пауза, а ребят как подменили. Они сели напротив, на лицах их появилась крайняя заинтересованность и они хором вопросили:

– Скажите, а как у вас с кормами?

Мне стало неловко. Я призналась, что никакого отношения к сельхознаукам не имею. Но они этой информацией пренебрегли.

– Все равно! – сказали они – Мы едем на совещание по Северо-Западу. Вы себе не представляете, что у нас делается!

И до самого Ленинграда агрономы рассказывали мне о положении в хозяйствах, о кормах, о том, что они намерены делать и говорить. Надо сказать, что я слушала их с интересом и сочувствием. И вспоминала мое путешествие на целину.

Животноводческий совхоз в Окунево был организован в лесостепной зоне, где среди пустошей попадались рощицы из чистой березы и было 5 озер. Трава в степи полностью выгорала еще в мае. Закупленный за границей породистый скот кормили тростником из озер. А весной везли солому, откуда дадут.

Вышли мы к трактору в 9 часов утра. Спутник погрузил меня вместе с чемоданом на высоченный воз с крупной соломой, на котором уже громоздилось семейство переселенцев со скарбом и детьми. В это время была объявлена очередная кампания по укомплектованию кадров на селе. Туда начали отправлять квалифицированных рабочих в качестве руководителей колхозов и совхозов, так называемых тридцатитысячников. Еще одна гениальная идея в организации производства, в результате воплощения которой появлялись в селе ничего в сельском хозяйстве не смыслящие начальники, а промышленность лишалась хорошо обученных кадров. Наряду с этой категорией, направленной в добровольно-принудительном порядке, ехали и энтузиасты по комсомольским путевкам, и авантюристы и бездельники, которым важно было получить подъемные, а там по принципу «где бы ни работать, только бы не работать».

На возу просидели мы до трех часов пополудни, после чего появился тракторист, елико можахом с крепким выхлопом, и мы поехали по Ишиму с остановкой у каждой питейной точки, а их по дороге, и не только, набралось порядком. Часов в пять мы выбрались в степь. Места, по которым мы передвигались, находятся вблизи границы с Казахстаном на юге области. В 8 часов стемнело. Полюбовались мы бархатным небом с громадными звездами, однако пора было думать о ночлеге. Проехали мы километров 25, а до Окунева было еще больше 60ти.

После яркого солнца начало откровенно примораживать, ноги в новых сапогах у меня закоченели, хотелось есть и посидеть без тряски по степным кочкам. Тем временем въехали мы в село с единственной улицей вдоль тракта, которая протянулась километра на три. Ветеринарный начальник снял с телеги мою окоченевшую персону с вещами и повел на квартиру. Пришли мы в избу к радисту, холостому молодому парню, который проживал один, но кроме нас было еще 6 постояльцев, все молодые мужики.

Меня накормили и уложили с краешку на полатях, где поместилась и вся остальная компания. И что самое интересное, мне даже в голову не пришло, что ситуация получается для девицы не совсем безопасная. Ребята знали, кто я, поговорили, на ночь глядя, о перспективах лечения рака, и я заснула, как убитая. Утром все дружно позавтракали, и я снова водрузилась на воз. Ехали по целине весь день. Никаких торговых точек по дороге не было, поэтому водитель наш понемногу трезвел и ехал без остановок.

В сумерках добрались до места назначения. Окунево было таким же длинным селом. Больница помещалась в деревянном доме, естественно, без водопровода и канализации. В приемной стояла новая ванна, назначение ее было неясно. Амбулатория была представлена врачебным кабинетом. Стационар состоял из двух палат, мужской и женской, а кроме того, была еще и детская палата. Персонал включал фельдшера-акушерку (родильный дом в маленькой избе стоял отдельно), двух сестер и санитарку. Она-то и ожидала меня в больнице. Мой провожатый тепло распрощался со мной, пожелав мне всяческих успехов, я его от души поблагодарила. Первое, что я попросила в больнице – дать мне помыться. Девушка достала здоровенную лоханку с горячей водой из русской печки, подставила к сливу ванны другую лоханку, и я смыла с себя недельную дорожную грязь. Больше ванной на моей памяти не пользовались. Спать меня уложили в пустующую палату. Я мгновенно заснула и тут же проснулась от разговора в коридоре, где обсуждали мою персону. Было ясное утро. Началась моя самостоятельная врачебная деятельность.