Во всем виноваты грушевские караси

– Езжай! – крикнул Брагин трактористу и небрежно махнул рукой.

– Ты скоро справишься? – спросил он Володьку.

– Заканчиваю. Через пару минут едем.

– Я схожу насчет мотоцикла.

– Давай, – сказал Володька, – ныряя в моторный отсек.

Возле крайней хаты на лавочке сидели дед с бабкой.

– Драсте, – подойдя к ним, изрек Брагин.

– Здравствуй, мил-человек.

Незнакомый высокий костлявый скуластый не бритый «мил-человек» в помятой одежде сиплым голосом сказал:

– У меня украли мотоцикл, вы тут подозрительных людей не видели?

Дед с бабкой мгновенно вросли в лавочку и застыли на ней каменными истуканами.

– Не-ет, ничего не знаем, – медленно выпали из «каменной» бабы на траву деревянные слова.

Брагин повернулся, плюнул туда же грубое слово и зашагал к машине, оставив в покое окаменелых стариков.

Володька Фесенко захлопнул капот машины и спрыгнул на землю. Вытер руки грязной тряпкой и сказал:

– Все. Поехали.

Хлебовозка ласково заурчала, заскрипела железными боками и попрыгала по ухабам, выбираться на грунтовую автомагистраль.

– Видал милицию на пруду? – сказал Брагин.

– Видал.

– Во, дают, ни стыда, ни совести, – сетью рыбу ловят. Обнаглели вконец!

– Так они же не рыбу.

– А кого? Коров или свиней, по-твоему,– хмыкнул Брагин.

– Говорят, кто-то утонул.

– Когда?

– Утром.

– Во, жуть! А ты знаешь, я Казакова потерял.

– Как?

– А вот так. Поехали мы вчера с Казаковым к тебе домой…, – и Брагин принялся подробно рассказывать Володьке о своих приключениях.

А в это время в сторону райцентра на тяжелом черном мотоцикле с коляской мчался Степа. Он, как и все остальные участники спасательной экспедиции, уже знал, что Брагин живой и едет в этой машине.

Дело было так.

Руководитель поисковых работ старшина милиции Лямкин в процессе затянувшихся водных процедур сделал важный для следствия вывод, что в онном пруду, кроме обыкновенной рыбы, ничего нет. И, применив дедуктивный метод Шерлока Холмса к Стрелецкому, он обнаружил в его рассказе некоторые неувязочки. В связи с этим, он отправил Степана Ивановича в крайний дом узнать, не появлялся ли кто за вещами или мотоциклом.

На вопрос, спрашивал ли кто про мотоцикл и вещи, старики хором, перебивая друг друга, ответили, что спрашивали, и довольно точно описали портрет какого-то бандюги.

– Так это же Брагин! – обрадовался Стрелецкий, узнав в «каком то бандюге» своего «утопленника».

– Где он сейчас?

– Уехал. Уехал на хлебовозке. Во-он туда, – показал дед пальцем в нужную сторону.

Стрелецкий взбежал на пригорок и вдалеке увидел оседающую дорожную пыль.

– Догоню мерзавца! – решил он.

Степан Иванович прыгнул на свой мотоцикл, лихо развернулся и помчался к пруду.

– Живой! Живой Николай! – заорал он.– Старики говорят, он уехал на хлебовозке, возможно домой, – выдал Степа оглушительную новость уставшей поисковой группе.

Свирепая Ирина встала, сорвала с головы черный раскаленный платок и, сверля глазами Стрелецкого, выдавила сквозь зубы:

– Ну, алкаши проклятые, я вам устрою рыбалочку! Я вам покажу веселую жизнь!

– Я, то тут причем? – засуетился Степан Иванович, – мне сказали! А я, что? – Я ничего. Сейчас я догоню, я быстро! Я наперерез!

Мотоцикл забулькал цилиндрами и, высоко подпрыгивая, рванулся по бездорожью ловить «воскресшего» Николая. Степан Иванович от избытка как положительных, так и отрицательных эмоций выжимал из мотора всех его лошадей. Лошади ревели, рвались из тесных глушителей наружу, и всеми своими силами неистово крутили нужное, покрытое пылью колесо. И поэтому, обогнав неизвестно где хлебовозку, Стрелецкий, первым примчался к дому семьи Брагиных, где, как известно, шли решительные обрядные приготовления.

Недалеко от дома, на куче темных отполированных штанами бревен сидело человек шесть или семь мужиков вместе с печальным арбитром местной футбольной федерации. Длинная царапина под его носом успела подсохнуть и теперь темнела единственным, но лихим мушкетерским усом.

– Где Брагин? – выпалил Степа,– обдав сидящих горячим лошадиным дыханием.

– Утонул, – как по команде хором ответили мужики.

– Домой он приезжал?!

– Не-е-т. Так ты ж с Ириной…, заговорил Казаков и запнулся.

Стрелецкий побагровел, раздулся как мыльный пузырь и взорвался отборным высокохудожественным матом.

У кислого любителя футбола от крутого поворота событий мигом запылало лицо, и ярко расцвели уши. Половинка мушкетерских усов нервно задергалась.

Степан Иванович заканчивал длинную и эмоциональную тираду в окружении нахлынувшей родни и прибежавшими за новостями соседями. Со всех сторон посыпались вопросы. Стрелецкий открыл рот, чтобы достойно ответить, но рядом зарычала машина, и возле гудящей толпы остановилась хлебовозка. Отворилась дверь кабины и из нее выплыл живой и невредимый «утонувший» герой дня Брагин Николай Петрович.