Водяной. Книга 3

Хмыкнув, я вытащил из-за пояса белобородого голубя, развернул и выпустил. Простой сизак тут же взлетел и рванул по направлению к голубятне, то есть в сторону кишлака шпионов. Резидент получит весточку, что все у них получилось, малость расслабится. Отряд сразу ждать не будут, им же скрыть следы надо. Час-два у меня есть. Потому я уничтожил лучников, собрал и убрал подальше в кусты оставшиеся одежды, коней собрал охромевших, и устроил импровизированную коновязь там же, в густых зарослях солодки. Хмыкнув, подобрал добротный револьвер. Не пепербокс, а вполне себе капсюльный револьвер, с поворотным барабаном на шесть зарядов. Адамс, вроде как. Хорошая штука. Надо трофеи проверить, давненько я этим не занимался. И потому я устроил себе короткий, но завлекательный отдых — сбор трофеев. Луки были выброшены, хоть и весьма добротно сделаны, а вот оставшиеся стрелы я собрал. Марине отдам, она лучница от бога. Точнее, от богини, Артемис тоже знатной лучницей была. Марина на моих глазах за полкилометра убегающего работорговца сняла. Типа: не бегай от снайпера — умрешь уставшим.

Немного налички я бросил в свой кошель, одно копье забрал — уж очень качественно сделано. Роскошная охотничья рогатина, просто роскошная. Еще один револьвер и три капсюльных пистолета французской выделки забрал: хорошее оружие лишним не бывает, у меня народу прибавляется. Поставил отвод глаз на кусты, надел шайру торбу на морду лица, пусть овсом хрустит — и шагнул в небольшой арык. Пройдусь по гостям, мне явно рады будут. Вон, такую горячую встречу организовали.

* * *

Из воды я вышел позади одного из стрелков, и он тут же осыпался невесомым прахом. Над кишлаком стали собираться тучи. Ударила молния, а я собирал кровавую жатву, пожирая жизни тех, кто напал на меня первым. Я не Иисус Христос, прощать не собираюсь. Ибо воздастся вам по делам вашим.

Резидент отлетел к стене и медленно сполз по ней. А я обездвижил девчонку из ассасинов, уже вторую, и шлепнул по лбу парня из их компании, выключая его напрочь. Рывков ускорился, свернул шею одному из янычар. Ледяная пробка в стволе мушкета заставила тот взорваться, выбивая глаза и отрывая пальцы владельцу, немолодому сипаю. Надо же, я совсем упустил из виду, что здесь живут турки, что отношения у турок и здешних жителей если не братские, то очень дружественные. И кукелташ вполне мог и опознать их по описаниям, просто не стал. Они для него свои, турецкая община здесь живет долго. Кроме этого кишлака есть еще квартал в Коканде, потому придется зачищать начисто, свидетелей оставлять нельзя. Впрочем, убивать я убиваю только воинов, обслугу не трогаю, им потом просто память подчищу и оставлю в покое. В принципе, если турки не пожалуются — то и следствия не будет. А они могут и промолчать, удар нанесен в ответ, в меру и по делам их. Но турецкому мурзе, представителю султана, надо будет бакшиш преподнести. Полтонны люменя и полтонны золота хватит, наверное. И это будет правильно, взятки правят этим миром. А восток — дело тонкое.

Добив бойцов, я считал информацию из мозгов резидента, после чего пожрал его на глазах перепуганной девчонки-ассасина. Нет, они абсолютно бесстрашны, но это относится к людям. А я — нелюдь. Барышня молоденькая, лет пятнадцать, не больше. Наверняка их к этому не готовили. Вторая постарше, но тоже еле сдерживается. А парня я просто убил, тот вошел в боевой транс, с ним говорить бесполезно.

— Так, барышни. Я понимаю, что спрашивать вас, боитесь ли вы смерти, — является оскорблением. А жить вы хотите? Не предавая своего слова? — Я присел на корточки около младшей и погладил ее по макушке. Та бы и рада отдернуть голову, но не может. Ледяная игла в нервный узел — это серьезно.

— Тогда слушайте. Передайте Исмаил-бею, что я не лезу в драку первый, но в ответ бью насмерть. Потому считаю, что добрая беседа лучше хорошей ссоры. Пусть вместе с турецким послом ждет меня завтра после полудня. Приду — переговорим. Встань, малышка. И сестре помоги. — Я коснулся иглы, та растаяла. Немного проконтролировал восстановление нервных тканей, и улыбнулся самой доброй своей из зубастых улыбок. Даже старшую проняло, младшая в трясучку ударилась. Доведу я девушек до нервного срыва, какие их них убийцы будут? — И скажите мирзе, что вы обе под моей защитой. Чтобы не вздумал вас трогать, расстроюсь. Вы хорошие девочки, я вас выкуплю. Будете себя вести хорошо — станете толстыми, старыми бабушками, через лет пятьдесят. Нет — съем.