Воды Дивных Островов

А Герта, поцеловав её, направилась к тем самым осинам, на ней вновь было прежнее крестьянское платье – без единого цветного камня и золотого украшения. Она лишь заплела свои чёрные волосы в две косы и увенчала голову венком из золотого очитка – такого, какой был на шлеме Олафа в день битвы. И когда она ступила между осин, молчание легло на землю, а когда тени деревьев укрыли её, с юга донеслось лёгкое дуновение и затрепетали лёгкие листья, дрогнула золотая дымка.

И хотя поле битвы превратилось в кровавую грязь, ныне засохшую, и прочие области его были усеяны разными жуткими штуками, в этом уголке сохранились живые цветы, и ничто не говорило о свежей могиле.

Тут и легла Герта, и синяя вероника коснулась её белой щеки. Дыхание оставило Герту, а тихий ветер ласково порхал над скрещёнными на груди руками.

Но Эдит, служанка её, представ перед королем Барульфом, его лордами и рыцарями, поведала им следующее:

– Когда я опустилась на высокое боевое седло, госпожа моя направилась вперёд, к кружку деревьев, и навстречу ей вышел государь Олаф – я видела его как живого; он обнял её, расцеловал в губы и обе щёки. А потом они долго гуляли вместе, говорили о чём-то, садились среди травы и цветов – ибо эта часть поля, милорды, не вытоптана, как всё остальное. Они то гуляли по полю, то, взявшись за руки, переходили от дерева к дереву. Но перед самым закатом я решила подойти к моей госпоже, вновь прикоснуться к её руке, и с трепетом подошла к осинам. И, о! Государя Олафа там больше не было, а моя королева бездыханной лежала среди цветов, скрестив на груди руки, а лёгкий ветерок, прилетевший от заходящего солнца, шевелил осиновую листву. Тогда я ушла.

И король вместе с рыцарями весьма удивился всему этому.

А потом люди поставили великий храм над местом, где лежали они, – в память о доблести Олафа и любви Герты. А вокруг понемногу вырос и город, прославившийся в поздние времена.

И всё же, как странно: храм этот, хотя люди возводили его с великой любовью и рвением, так и остался незавершённым – нечто велело строителям остановиться, не окончив поперечного нефа. Недостроенное здание могучим утёсом поднимается над городскими кровлями к небу – словно бы некогда эта скала, оставив родимые горы, пустилась в скитанья, да только, уступив мольбам жителей низменного края, навсегда осталась внизу среди тополей.

Свенд и его братья

В прежние времена некий король правил могущественным народом; было чем гордиться тому человеку, который властвовал в этой стране: сотни лордов, каждый из которых был истинным князем над своими людьми, восседали вместе с ним в Совете – под далёким сводом, синим, как свод небесный, и тоже усыпанным бесчисленными искрящимися золотыми звёздами.

На север и юг, на восток и на запад простиралась его земля, и море не было ей преградой. Империя эта перебиралась и через высокие горы, тянулась вдоль горных долин, сверкала многобашенными крепостями у моря, каждая из которых властвовала над берегами своего просторного залива, способного вместить едва ли не все корабли мира.

На суше пастбища чередовались с зерновыми полями, между которыми находилось место и квадратам несчётных виноградников; весной и летом солнце наполняло соком гроздья и питало колосья, дожди умягчали и делали сладкой высокую траву, с горных вершин спрыгивали ручейки – прорезавшие себе ущельями дорогу в камне, они сливались в огромные реки, глубокие, как само море.

Врезаясь в груди гор, народ тех земель извлекал из недр руды и разноцветный мрамор. Люди, над которыми правил этот самый король Вальдемар, умели всё что угодно: они выравнивали горы, чтобы по гладким дорогам повозки могли увозить от моря шёлк и специи, они осушали озёра, чтобы поля их давали всё больше и больше урожая. А смерды – обитатели жалких домишек, погоняемые, словно скот, и куда более голодные, чем животные, – медленно умирали, даже не сознавая, что у них есть душа.

Люди эти построили огромные корабли и провозгласили себя владыками морей. Только море оказалось строптивым подданным и нередко возвращало эти корабли на берег разделанными в сосновую щепу. Они возводили башни, мосты и мраморные дворцы, бесконечные коридоры их освежали розовой эссенцией и плеском фонтанов.

Во все стороны поднебесья, откуда только ни дует ветер, они рассылали свои армии и флотилии – которые взяли и сожгли множество счастливых городов, опустошили бесчисленные поля и долины, изгладили из памяти рода людского даже имена некоторых народов, обрекая покорённых ими мужчин на безнадёжность и позор, а женщин на бесчестье, – а потом возвращались домой, чтобы их осыпали цветами, словно дождём, чтобы пировать и слушать, как их называют героями.