Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра

Этих подробностей операции американской разведки по вербовке Филатова Устинов и его подчиненные не знали. Они пока располагали оперативными данными о его встречах с гражданкой США Нади Михайлофф и 1-м секретарем американского посольства в Алжире Эдвардом Кейном. Последний, по данным 1-го Главного управления КГБ, являлся кадровым разведчиком ЦРУ.

Все вместе взятое не оставляло у Устинова сомнений в том, что в лице Филатова он имеет дело со шпионом. Опыт работы по другим американским агентам говорил, что ЦРУ не станет утруждать себя постепенным втягиванием Карфагена — Филатова в сотрудничество, а уже на первых встречах станет выжимать его как лимон. А он знал немало — всех сотрудников резидентур ГРУ, КГБ и их дипломатические прикрытия. Особую опасность для деятельности советских спецслужб представляла осведомленность Филатова в ряде операций, которые проводились как в Алжире, так и в других странах Северной Африки. Любая, даже малейшая утечка информации о них нанесла бы существенный ущерб национальным интересам СССР в этом регионе. В условиях цейтнота времени Устинов вынужден был прибегнуть к испытанному способу — коллективному мозговому штурму, снял трубку телефона внутренней специальной связи. Ему ответил первый заместитель управления военной контрразведки, давний и испытанный соратник генерал-лейтенант Александр Матвеев.

— Добрый день, Иван Лаврентьевич, — поздоровался он.

— Здравствуйте, Александр Иванович. К сожалению, день не очень добрый, — посетовал Устинов.

Матвеев насторожился:

— Что случилось, Иван Лаврентьевич? По докладам с мест, оперативная обстановка находится под контролем и серьезных угроз безопасности не выявлено.

— Это пока. Вы последние материалы по Карфагену смотрели?

— Да. Он, похоже, поплыл. Если его еще не завербовали, то все идет к тому.

— Как бы там ни было, его заплыв нам может дорого обойтись.

— С учетом его осведомленности, да.

— Хуже всего то, что близость Карфагена к Думову фактически полностью раскрывает деятельность резидентуры ГРУ перед ЦРУ.

— Как говорится, Карфаген должен быть разрушен и как можно скорее! — решительно заявил Матвеев.

— Поэтому, Александр Иванович, прошу ко мне, помозгуем! Пригласите также Николаева. Пришло время принимать решение и по материалам на Инженера! — распорядился Устинов, опустил телефонную трубку на аппарат и задержал взгляд на фотографиях, оставленных помощником.

Они напомнили Устинову о встрече с однополчанами по службе в ГДР, состоявшейся два дня назад. С фотографий ему улыбались бывшие руководители, заслуженные ветераны: Николай Железников, Борис Мелентьев и нынешние сослуживцы: Семен Бурдо, Виктор Тарасов, Юрий Николаев и Александр Матвеев. В тот день им было что вспомнить и о чем поговорить. Сегодня, возвращаясь к встрече, Устинов испытывал грусть. В ближайшее время ему предстояло расставание с испытанными соратниками — Матвеевым и Николаевым. С точки зрения как дела, так и обстановки в коллективе 3-го управления, как полагал Устинов, назначение Матвеева на должность первого руководителя было бы оптимальным решением. В военной контрразведке, и не только в ней, а и во всем КГБ, трудно было найти руководителя, который бы имел больший оперативно-боевой опыт, чем он. Его авторитет как у руководителей, так и среди оперативного состава особых отделов был непререкаем. Матвеев не клонил головы перед самыми высокими начальниками и смело отстаивал свое мнение. В службе не терпел расхлябанности, проявлял требовательность и жесткость, но они не вызывали обид у починенных, так как были справедливы. Он не искал теплых мест, служил честно, с полной самоотдачей на всех участках, куда его направляли.

В 1946 году, вырвавшись из западни, устроенной французской спецслужбой, Матвеев не помышлял об отдыхе и сразу взялся за работу. Но ее пришлось свернуть. Угроза его жизни сохранялась и была реальной. Не только разведка Франции, а США и Великобритании вели за ним охоту. Вслед за семьей Матвеев вынужден был покинуть ГДР и возвратиться на родину.

В 1952 году в возрасте 36 лет он возглавил особый отдел по Горьковскому военному округу. Его аналитические и организаторские способности не остались незамеченными. В том же году Матвеев был переведен в центральный аппарат военной контрразведки и назначен начальником ключевого — 2-го отдела. С 1954 по 1959 год руководил особым отделом Московского округа ПВО. Следующее назначение стало важной ступенькой в его карьере. В 1959 году Матвеев возглавлял одно из крупнейших управлений особых отделов — Дальневосточного военного округа. С этой ответственной задачей он также успешно справился и был направлен на самый острый участок тайной войны. Спустя шестнадцать лет изменчивая военная судьба снова привела его в ГДР. С 1962 по 1966 год Матвеев проходил службу в управлении особых отделов ГСВГ в должности первого заместителя, а затем начальника. В канун праздника 23 февраля 1966 года он прибыл в Москву и приступил к исполнению обязанностей заместителя, с сентября 1970 года первого заместителя начальника 3-го управления КГБ СССР.