Военная тайна

Крашке разбудили, и он подошел к телефону. Генерал Штанге, задыхаясь от волнения, сообщил, что ровно в пять утра с советской стороны начался обстрел из орудий какой-то неизвестной конструкции.

— Вы знаете, я старый солдат, — хрипло кричал Штанге, — но то, что сейчас происходит, немыслимо! Это ад!..

Генерал Штанге добавил, что он уже просил ставку о присылке подкреплений, а главное — об организации массированного воздушного налета на тот участок, с которого бьют новые орудия. Моральное состояние его солдат катастрофически падает. Предпринятый для наведения порядка расстрел паникеров не дает должных результатов.

«Вот она, — подумал Крашке, — визитная карточка этого Леонтьева».

Он немедленно радировал в ставку, чтобы указать местопребывание изобретателя. Оттуда, ни минуты не колеблясь, дали команду, и к участку генерала Штанге двинулись крупные резервы танков, тяжелой артиллерии и самолетов. Было решено любой ценой обойти участок с двух сторон, выбросить в тыл мощный парашютный десант, под видом отступления завлечь вглубь немецкой обороны передовые части советских войск и таким образом взять весь район в полное окружение.

«Любой ценой добейтесь пленения Леонтьева!» — истерически вопила ставка.

«Начинайте окружение частей, где находится Леонтьев!» — надрываясь, орали связисты, передавая приказ.

«Помните, что главное — это Леонтьев!» — гудели провода полевых телефонов.

«Ищите Леонтьева!» — непрерывно радировал Берлин. — «Прежде всего найдите Леонтьева! Головой отвечаете за жизнь Леонтьева!.. Нам нужен живой и только живой Леонтьев!»

Фамилия Леонтьева неслась через леса, горы и поля по телеграфным и телефонным проводам, склонялась на все лады в приказах и предупреждениях, выплескивалась из микрофонов и мембран; она стала как бы символом стремительно разворачивавшейся операции.

Но как раз в тот момент, когда спешно брошенные в дело резервы уже подходили к участку генерала Штанге, случилось нечто фантастическое. Такие же новые орудия внезапно вступили в дело совсем на другом участке фронта. Едва донесение об этом поступило в штабы и ставку, как еще один участок фронта донес, что там началось то же самое.

В восемь часов утра орудия «А-2» вступили в действие уже по всей линии фронта. Карты спутались. Где же, на каком из участков был сам Леонтьев? Разумеется, никто этого не знал. Немецкие соединения в панике отступали, бросая технику и раненых. В штабах сбились с ног. Берлин неистовствовал и, потеряв реальное представление о положении на различных участках фронта, давал путаные и противоречивые приказания. Резервы с марша бросались на новые направления, потом возвращались на прежние, как шахматные фигуры, нелепо переставляемые окончательно растерявшимся игроком.

А к полудню советские войска прорвали в трех направлениях немецкую линию обороны, захватили большое количество пленных и огромные трофеи.

7. ИСПОЛНИТЕЛЬНИЦА ЛИРИЧЕСКИХ ПЕСЕНОК

Через несколько дней после отъезда Леонтьева на фронт Мария Сергеевна Зубова, жена профессора из Ленинграда, внезапно выехала из гостиницы «Москва», указав в заполненном перед отъездом листке, что срочно возвращается в город Челябинск, откуда и приезжала в столицу.

Заплатив по счету и простившись с администратором, добродушная старушка вышла из вестибюля гостиницы с небольшим саквояжем и своей неизменной хозяйственной сумкой.

Повернув за угол, но предварительно убедившись, что за нею никто не следит, она спустилась в метро и поехала в Сокольники, откуда и направилась не спеша в парк. На третьей просеке она одиноко бродила по пустынным в этот час аллеям. Был один из тех тихих весенних подмосковных дней, когда все в парке — и еще голые деревья, и сохранившийся на дорожках прошлогодний желтый лист, и бледное, грустное небо, и стоящая вокруг тишина напоминают об осени и увядании.

Вскоре издали появилась молодая женская фигура. Мария Сергеевна направилась навстречу ей и через две минуты пожала руку Наталье Михайловне, той самой молодой женщине, которая вместе с нею ехала из Челябинска в Москву.

Перебрасываясь отдельными словами, они направились на окраину Сокольников и подошли к одному из стареньких деревянных домиков, какие и теперь еще встречаются на окраинах Москвы. Наталья Михайловна позвонила. Дверь открыла молчаливая старушка, без единого слова пропустившая их в дом. Они прошли в столовую, в которой никого не было. Мария Сергеевна села в старинное кресло, а Наталья Михайловна устроилась рядом с ней и закурила.

— Мне велено передать вам, голубушка, — начала Мария Сергеевна, — категорический приказ — выехать на Западный фронт с актерской бригадой. Сегодня же подайте заявление в ваш группком или в филармонию, одним словом, куда там у вас положено, и проситесь на фронт. Задание несложное: туда выехал Леонтьев, и надо только осторожно выяснить одно — где именно он находится. Вот и все, моя милая.

Наталья Михайловна беспрерывно курила и была еще бледнее, чем обычно. Потом, неожиданно и резко вскочив с места, она подошла к Марии Сергеевне и стала взволнованно говорить: