Военная тайна

— Ну, а дальше? Если я выполню и это поручение, что будет дальше? Дадите вы мне, наконец, спокойно жить?.. Ведь вы тогда дали слово, что будет всего одно поручение, что я буду абсолютно свободна… Что это меня ни к чему не обяжет… Я не могу больше, вы понимаете, не могу!.. У меня нет больше сил!.. Каждую ночь мне мерещится, что за мной приехали. Каждая проходящая машина заставляет меня дрожать. Отпустите меня, я буду вспоминать о вас всю жизнь… Я отдам вам все, последние вещи… Обручальное кольцо… Все, что угодно… Пожалейте меня, молю вас!.. Ведь вы мне в матери годитесь… Зачем я вам нужна?!

У нее начиналась истерика. Мария Сергеевна смотрела, как вздрагивают ее плечи и как она, совсем по-детски, не вытирая слез, всхлипывая и сморкаясь, плачет и дрожит.

— Ну, будет, — произнесла, наконец, Мария Сергеевна, — у вас еще вся жизнь впереди. И муженек к вам вернется, верьте мне. А пока при вашей внешности тоже можно перебиться кое-как… Вот вам моя рука — это последнее поручение. Потом, так и быть, пущу вас, моя птичка, на все четыре стороны. Чирикайте как хотите и с кем хотите… А теперь — за дело. Давайте укладываться, и вот, что вам надо запомнить наизусть…

Через три дня на Западный фронт выехала актерская бригада, организованная профсоюзом работников искусств. Бригада выезжала для проведения летучих концертов в воинских соединениях. В составе бригады, была и малоизвестная исполнительница лирических песенок Наталья Михайловна Осенина. Присланный за актерами фронтовой автобус выскочил, пофыркивая, на Можайское шоссе. На заставе комендантский патруль проверил документы и, взмахнув флажком, разрешил следовать дальние.

На Минское шоссе выехали уже в начале ночи. Апрельские звезды неслись над темным лесом, стоящим по обе стороны шоссе, далеко обгоняя маленький фронтовой автобус.

После первого боевого крещения своих орудий Леонтьев испытывал чувство огромного удовлетворения. Он был горд своим детищем.

Вместе с тем творческая мысль конструктора ни на минуту не остывала. Уже новая идея увлекала его — идея переделки конвейерной ленты, подававшей снаряды в магазинную часть орудия. Это могло увеличить скорострельность и облегчить работу орудийной прислуги.

По ночам Леонтьев выходил из блиндажа, гулял по лагерю, слушал рокот проходящих над ним самолетов и думал о войне, о своей личной жизни, о том, что незаметно кончилась молодость и вот где-то впереди уже ковыляет потихоньку ему навстречу старость. И еще он думал о том, что после войны с великим наслаждением изорвет все свои расчеты и чертежи и вместо орудий смерти и ужаса начнет изобретать какие-нибудь необыкновенно симпатичные и приятные машины, которые будут облегчать труд человека, украшать его быт, продлят его жизнь и принесут ему радость.

Как многие по-настоящему одаренные люди, Леонтьев любил иногда совсем по-детски помечтать и пофантазировать. Бессонница, которою он страдал в последние годы, способствовала его долгим ночным размышлениям. В такие ночные часы ему начинало казаться, что вот он один сейчас бодрствует во всем мире, что лагерь, весь район и, может быть, весь фронт опит и только он один задумчиво похаживает у землянки, и никто не слышит ни шороха его шагов, ни ровного стука его сердца, ни шелеста его дыхания…

Но это ему только казалось. С самых первых дней его приезда на фронт Бахметьев продолжал неусыпно охранять жизнь изобретателя, его покой, его документы и чертежи. И делалось это настолько умело и тактично, что ни Леонтьев, ни окружающие его офицеры даже не догадывались о том, как тщательно и любовно охраняет своего «подшефного» советская контрразведка.

Были приняты меры и к тому, чтобы пребывание Леонтьева на этом участке фронта не получило огласки. Офицеры получили строгое приказание не болтать об этом, а бойцы вообще не знали, кто этот человек, так часто появляющийся с командиром бригады и так внимательно осматривающий новые орудия.

Выехавшая на фронт актерская бригада уже два месяца давала концерты в разных соединениях, а Наталья Михайловна все никак не могла напасть на след Леонтьева.

Актеры, из которых состояла бригада, были в большинстве своем молодые, веселые люди. Они с искренней радостью и волнением выезжали на фронт. Концерты проходили в атмосфере дружбы и взаимной благодарности.

Перед отъездом актеров обычно провожали «банкетом». Полковые повара взволнованно шептались, придумывая, чем бы удивить дорогих гостей, и действительно показывали чудеса кулинарной изобретательности. Полевой военторг безропотно поставлял «заветные» бутылочки, хотя еще накануне его начальник клялся «сединами матери и светлой памятью покойного папаши», что ничего, решительно ничего из вин не осталось. Одним словом, провожали по-русски тепло, ласково, хлебосольно.

На одном из таких банкетов рядом с Натальей Михайловной сидел за столом молодой светлоглазый лейтенант. Наталья Михайловна еще во время концерта обратила внимание на его юное лицо и блестящие, какие-то девические глаза.