Военная

— Тогда почему же? — начал сердиться Осип, не понимая, куда гнет Никита и что он вообще хочет от этого разговора. А Никита, видимо, только и дожидался такого вопроса, и обрадованно хмыкнул ему, и значительно помолчал, прежде чем начать ответ.

— Из-за дисциплины, — сказал Никита и торжественно посмотрел вначале на Осипа, а потом на Серафиму. — Да, Осип, из-за дисциплины.

— Как это? — Осип нахмурился, усиленно соображая, и даже потряс головой на длинной худой шее.

— А очень просто. Ты видел, как ходит немец в наступление?

— Ну?

— Вот видел, а ничего не понял.

— Да я…

— Подожди, — решительно перебил Никита, — дай до конца скатать. Ты думаешь, я сразу сообразил? Хрена лысого. Я, может быть, тридцать лет над этим голову ломал, прежде чем самостоятельно додуматься смог. Так вот, как наступает немец? Дали ему задание взять деревню Н. Я к примеру говорю, дали ему такое задание, и он пошел. Пошел через поле брать деревню Н. А слева наша огневая точка. Сидят двое хлопчиков, хорошо замаскировались и ждут своего часа, когда в дело вступать надо. Ну, как полагается, провели артподготовку, пробили по квадратам и так просто пробили, на всякий случай, и поперли фашисты. Идут уверенно, смело — назад не поворотишь. И вот попадают они под прострел наших хлопчиков. Та-та-та, поливают хлопчики, а немец прет, у него задача: взять деревню Н. Выбили хлопчики роту, немец вторую шлет, кончилась вторая, немец резерв подтягивает, опять артиллерией обстреливает и опять идет. А хлопчики строчат да бога молят, чтобы прямым не накрыло. Ну, наконец, прорвался немец в деревню Н, потери большие понес, но приказ выполнил. А что в деревне? Три пустые хаты да одичавшая кошка. Наши-то давно отошли и на более выгодные позиции встали. Что немец выиграл? — ничего. Задачу он осилил, правильно, но сколько боевых единиц потерял и для чего — чтобы тоскливую от голода кошку увидеть? Теперь слушай сюда. Как эту самую деревню Н. будет брать Иван? Получили Иваны приказ, артобстрел провели — и вперед. Иваны знают, что первым задачу поставил командующий армией, потом командиры корпуса, дивизии… и так до командира роты, до взводного — и пошли. Иваны знают, что задачу надо выполнить во что бы то ни стало, что за этим выполнением следит грозное начальство и свои маневры планирует. Вот и пошли Иваны. Прошли половину поля — мать твою так — с левого фланга пулемет ударил. Идти дальше — верная смерть, и плюхнулись Иваны на землицу-матушку. А как только плюхнулись, тут же и окапываться давай. Ведь он, фашист проклятый, знай строчит из пулемета. Окопались Иваны, брустверочки из земли насыпали, очухались и давай из-за этих брустверочков потихоньку выглядывать.

Серафима и Осип улыбнулись. Осип заерзал на скамейке, хотел что-то сказать, но Никита строго поднял толстый короткий палец, требуя внимания.

— Выглядывают, значит, они и соображают, как бы немца перехитрить да задачу выполнить. А в это время связной из роты, в чем дело, мать-перемать, почему задачу не выполняете? Успеется, говорят Иваны, и дальше осматриваются. Опять связной пришлепал — результаты запрашивают. Да взяли уже мы эту Н., так и скажи, передают Иваны. Связной видит, что не взяли еще, однако докладывает, видит это и ротный, но тоже докладывает, взяли, мол, чего беспокоитесь. А Иваны лежат, однако знают, что сообщение пошло и через несколько часов могут двинуть сюда силы прорыва, и если к тому времени деревню Н. не взять — быть беде. Конечно, можно будет сказать, что деревню отбили немцы, что их там несметное количество, но это уже шиш, хреновина на постном масле, так до Берлина не дойдешь, и Иваны ищут выход.

Никита умолк, значительно и строго глядя на Осипа, перевел взгляд на Серафиму и откашлялся.

— Ну а дальше-то как? — заинтересованно спросил Осип.

— Дальше как? — Никита прищурился и сплюнул между ног. — Дальше так. Смотрит один из Иванов, а по полю межа идет, да так она ловко идет, что под пулеметным прострелом мертвой зоной получается. Набрал Иван полный рот воздуха и дунул в ту межу — только ошметки из-под сапог летят. Залег и опять же осматривается, а как осмотрелся, так и попер по-пластунски. Смотрят Иваны — проскочил, и следом посочились. Всыпались в деревеньку, а там та же кошка мяукает, дали ей сухарика, русская же кошка, наша, при немцах, можно сказать, в подполье обитала, и дальше соображают — как огневую точку подавить. Но тут уже ерунда, подробности — с тыла, да с гранатою, кто того дела не справит? Заняли деревеньку Н., потери — ноль. Дисциплину нарушили? Так какая в том беда, если это нарушение только на пользу пошло. А вот немец, он не нарушит, не та нация. Ему любой ефрейтор может за это челюсть набок свернуть, и он того ефрейтора пуще нашего пулемета боится. Вот и прет на верную смерть.

Помолчали. Осип спросил:

— Дак что, каждый раз межа, что ли?