Военно-эротический роман и другие истории

Но чаще всего мы обсуждали недостатки ее мужа, к которому у Татьяны Ивановны имелась целая гора претензий. Например, он, такой-сякой, вместо того, чтобы готовиться в академию, целый год собирал «комбайн» – телевизор, приемник и магнитофон на одном шасси. Да еще купил списанный военный мотоцикл «М-72», который разобрал до винтика и всю зиму собирал заново. То есть все свободное от службы время возился со своими самоделками вместо того, чтобы ходить с женой в гости, в кино или в театр. Только суббота была у него на особом месте. В субботу он всегда ходил с сыном в баню. Мне трудно было ей поддакивать потому, во-первых, что я глубоко уважал радиолюбителей и самодельных механиков, и потому, во-вторых, что муж Татьяны Ивановны Сергей Гаврилович Грищук был не кем-нибудь, а командиром нашего отдельного батальона. Он был круглолиц, лыс, как колено, и трогательно искренен. Матросы уважали его не только за командирские доблести, но более всего – за человечность. Комбат-человек! – высшая матросская похвала, которой удостаивался далеко не каждый командир. В нем бурлило чувство юмора, вообще очень свойственное украинцам. На территории части была у нас волейбольная площадка, на которой шел вечный спор между офицерским корпусом и личным составом. Комбат наш возглавлял сборную офицеров. Играл он не так хорошо, как азартно. Он требовал пас, кричал истошным голосом «дай!», и ему давали, и он мазал. Промазав, в отчаянии валился с ног и к полному удовольствию матросов валялся по земле, крича «позор на мою лысую голову». Я даже подозревал, что мерзавцы – матросы иногда специально запускали нам свечку, провоцируя такое представление.

При всем этом дисциплину Грищук держал, батальон был на хорошем счету.

Излишне говорить, что Татьяна Ивановна не одобряла таких чудачеств Сергея Гавриловича, ей казалось, что он ее компрометирует. Непостижимая женская логика родила на свет такую формулировку: забывает, что он муж жены офицера!

Да, Татьяна Ивановна была женой офицера и несла этот статус гордо, с примой спиной, презирая других вольнонаемных женщин нашего подразделения, которые на момент описываемых событий были вообще уже не замужем. Эти другие – заведующая строевой канцелярией и заведующая производственным отделом – ответно недолюбливали Татьяну Ивановну, и мне не раз приходилось улаживать кошмарные конфликты между Претензией и Самолюбием.

Всем нам было где-то между тридцатью и сорока годами – возраст последних амбиционных заблуждений и еще не выкипевших страстей.

Наш батальон, как и все остальное население, отмечал Международный Женский День. У нас было два взвода девушек, на военном языке – военнослужащих женщин, поэтому устроили торжественное собрание с докладом, поощрениями и художественной самодеятельностью. Вольнонаемные же женщины пригласили любимого командира «уважить» их на квартире секретчицы. Он уважал наших скромных тружениц, жалел их, неустроенных, в общем, не хотел обидеть. И оказавшись в однокомнатной квартирке секретчицы стал, не изменяя ритуалу, оживленно потирать руками и плотоядно кряхтеть при виде стола с выпивкой и салатами. Выпустив совершенно из головы, что в трех трамвайных остановках отсюда его собственная жена в его собственной квартире тоже к этому времени уже накрыла стол, превышающий изобилием этот. Превышающий в такой же степени, в какой оклад командира батальона превышает зарплату вольнонаемной секретчицы. Оклад плюс доплата за звание, плюс доплата за выслугу лет. Да и как не выпустить из головы свое известное перед лицом малоизвестного, а, может быть, и просто неизвестного в каком-то смысле! И комбат поздравил женщин с восьмым замечательным мартом, и выпил с ними и раз, и другой, и третий, и вскоре выяснилось, что если он их уважает, то они его просто любят – как начальника и, не смейтесь, как мужчину, как душевного мужчину, а душевные мужчины встречаются так редко, так редко! Душевные и хорошо танцующие! Вы хорошо, хорошо танцуете, Сергей Гаврилович! Да снимите вы тужурку, жарко же! Мы тоже… Ничего особенного: она же в комбинации. Я? Хорошо, и я. Комбинация же как платье! Теперь я вас приглашаю, это дамское танго. Если комбинация – платье, то это – очень открытое платье. Открытое, как ваша душа. Ой, куда же вы, Сергей Гаврилович, собьемся же с танца! Нет уж, руку не убирайте, пусть будет!

Тут заведующая строевой канцелярии, маленькая толстушка, не обронив лишнего слова, уплыла на кухню в своей кружевной открытой комбинашке и затворила за собой дверь.