Военные истории

Многие ломались в первые дни — безысходность, отсутствие даже проблеска надежды делают свое дело. Конечно же, можно заартачится, строить из себя недотрогу, верную жену. Альтернатива — натягивай портки, набрасывай бушлат, подпоясывайся кушаком и бреди в тайгу валить лес. От сего мгновенья и до конца срока! А доживешь ты? Шансов ноль, а через несколько суток непосильной работы прибежишь обратно, готова на все. Конкуренция жесткая. Кто не успел, не поступился принципами морали — тот опоздал и уже никуда не едет. Взвесив все «за» и «против», понимаешь — лучше принять предложение, чем идти на смерть. Все равно по пути будешь многократно изнасилована. Почему, в таком случае, не продать себя подороже?

Для лагерниц, любой, кто мог расплатиться за секс едой, послаблением режима, переводом на более легкую работу считался блатным. Каторжанами мужского пола независимо от их статуса в качестве оплаты сексуальных услуг использовались продукты питания. Валютой ИТК также была махорка, редко папиросы, спиртное, наркотики. Лагерные сотрудники, включая вольнонаемных, имели возможность существенно скрасить срок узницам, определив их на легкие работы. Это могла быть прачечная, медпункт, кухня, швейная мастерская, бухгалтерия.

Все это Глафира узнала в первый же день прибытия в колонию.

Она попала в камеру, где стояли двух и трехъярусные нары. Первый этаж со всех сторон был занавешен тряпками и одеялами. На ее удивленный взгляд старшая сокамерница, которая проводила инструктаж, объяснила, что там делают — она увидит ночью. А если захочет — может стать одной из этих «шалашовок» — участниц оргий, которые там происходят.

К всеобщему недовольству старшая была снисходительна к Глафире и сразу объяснила ей то, что другие проходят сами. Она поучала, как надо быть осторожной и хитрой, не попадаться в лапы лагерного начальства, быть угрюмой и не выделяться. Многих женщин насиловали лагерные начальники, а за всякий протест либо добавляли срок, либо расстреливали тут же.

Главной была — «второходка» — авторитетная и долго находящаяся в местах лишения свободы женщина. Была она далеко не слабой и довольно суровой, но считалась справедливой. Она следила за порядком, уборкой и пресекала бурные проявления чувств: либо скандалы опытных зечек или рыдания новенькой, впервые переступившей порог камеры. Первое время к Глафире относились настороженно, пытаясь вывести из равновесия. Хотя все уже знали, что она попала в тюрьму с маленьким ребенком, которого тоже везли в другом вагоне. Через несколько дней ее должны были перевести в другую половину колонии, и отправить на работу по уходу за маленькими детьми. Некоторые ей просто завидовали. Старшая относилась ровно, тем самым ограждая ее от разборок зечек. Она потому и рассказала Глафире про порядки и быт в колонии, чтобы та могла ориентироваться.

В женских тюрьмах с советских времен были и есть свои отверженные. К этой категории относятся те, кто на воле занимался оральным или анальным сексом. Если узнают по ее глупости этот факт биографии, то ей обеспечено брезгливое отношение и полный бойкот. Ее не пустят за один стол с собой, не поделятся присланными с воли конфетами, и будут всячески избегать. Не любят зечки и тех, кто ворует у своих, виновной грозит избиение, а иной раз, и более жестокие издевательства. Но по-настоящему отверженными в женских зонах становятся детоубийцы. К ним относятся так же, как в мужских зонах к педофилам и насильникам. Это самая низшая каста, самые презираемые люди. Стоит зечкам узнать, что с ними в камере находится женщина, которая убила или пыталась убить ребенка, ее жизнь превращается в кошмар. Убивают в женских зонах крайне редко, но цепь изощренных издевательств, избиений и унижений способна довести детоубийцу до суицида.

Такую женщину ловили всей камерой. Прижав в углу, который плохо просматривается из глазка, затыкали рот, и брили налысо. Поскольку та вырывалась, голова у нее оказывалась вся в порезах. Даже если надзиратели замечали возню в камере и пресекали расправу, на голове у женщины все равно оставалась одна или две дорожки. Этого достаточно, чтобы считаться опущенной. После того, как виновную побрили, все обитательницы камеры по очереди справляли на нее малую нужду. «Опущенную» могли пропустить сквозь строй: зечки становились в две шеренги и заставляли несчастную идти между ними. До конца живого коридора дойти удавалось не всем, большинство падали, не добравшись до середины.