Военные контразведчики

«В рассматриваемый период деятельность органов госбезопасности была весьма противоречивой. Имеются разные оценки и точки зрения данного периода истории отечественных спецслужб. С июля 1934 года до февраля 1941 года они неоднократно подвергались реформированию, перетряске личного состава, особенно в руководящем звене. Существование в одном ведомстве органов госбезопасности и внутренних дел, объясняемое на первом этапе стабильностью в стране и “победами социализма”, внешне выглядело как шаг к укреплению законности в стране и совершенствованию их работы, налаживанию взаимодействия силовых структур в интересах государства и общества. Об этом писали ведущие газеты, значение реформы было четко обозначено в выступлениях наркомов… Кроме того, оно нашло отражение в основополагающих приказах по оперативной и следственной работе, в кадровой политике. Важное значение имело стремление руководства НКВД СССР повысить роль и место оперативного работника как главного участника оперативно-разыскного процесса при выполнении им задач обеспечения государственной безопасности и общественного порядка. Скорее всего, наиболее важным фактором слияния органов госбезопасности и внутренних дел все же была угроза внешней опасности, что в ближайшие годы подтвердилось всем ходом дальнейших событий»[228].

Подведем итоги: основным результатом оперативной деятельности чекистов в предвоенные годы было то, что они не дали гитлеровской разведке возможности осуществить свои широкие планы подрыва боеспособности Красной армии. К тому же для разведки противника полной неожиданностью оказалось то, что накануне войны Советский Союз уже начал осуществлять передислокацию военной инфраструктуры на восток страны, что на вооружение армии поступали новые виды оружия и боевой техники — в частности танки КВ и Т-34. До самого начала войны командование вермахта не знало ни реальной численности РККА, ни количественных и качественных показателей ее вооружения.

Все попытки абвера создать внутри СССР устойчивую разведывательную сеть разбивались о прочный контрразведывательный заслон. Западногерманский публицист Карелль писал по этому поводу: «Как обстояло с немецким шпионажем против России? Что знало немецкое руководство от секретной службы? Ответ в двух словах: очень мало!.. Оно ничего не знало о военных тайнах русских…»

Генерал фон Бутлар в сборнике «Мировая война 1939–1945» отмечал: «Особые условия, существовавшие в России, сильно мешали добыванию разведывательных данных относительно военного потенциала Советского Союза, и потому эти данные были далеко не полными. Исключительно умелая маскировка русскими всего, что относится к их армии, а также строгий контроль за иностранцами и невозможность организации широкой сети шпионажа затрудняли проверку тех немногих сведений, которые удавалось собрать разведчикам…»

Бывший сотрудник оперативного отдела Генерального штаба немецких сухопутных сил Фейерабенд констатирует: «Германская разведка почти не заметила происходившее в это время перевооружение Красной армии… Я считал еще кавалерийскими бригадами такие соединения, которые в действительности были оснащены танками».

Бывший начальник Главного разведывательного управления Генштаба сухопутных сил Типпельскирх в книге «История Второй мировой войны» писал: «Определить хотя бы приблизительно военную мощь Советского Союза было почти невозможно. Шпионаж не находил для себя в Советском Союзе… никакого поля деятельности». У Генштаба, отмечал он, было лишь «приблизительное представление о том, на что способен Советский Союз в случае войны».

А вот свидетельство немецкого военного историка Греффрата. Жалуясь на большие потери германской авиации в первый же месяц войны — по его подсчетам, с 22 июня по 19 июля гитлеровцы потеряли в боях на Восточном фронте около 1300 самолетов, — он пишет: «Представители главного командования ВВС Германии в этот период (и никак не позже) должны были задать себе один серьезный вопрос: насколько правильной была их оценка русской авиации в отношении не только качества, но и прежде всего количества? Большой неожиданностью для немцев было, например, появление у русских самолета-штурмовика Ил-2».

Даже официоз нацистской партии — газета «Фёльки-шер беобахтер» уже в сентябре 1941 года сетовала по тому же поводу: «Скоро выяснилось, что немцы совершили грубейший просчет в оценке русских резервов. До начала войны с Россией германская разведывательная служба в значительной степени полагалась на “пятую колонну”. Но в России, хотя и были недовольные, “пятая колонна” отсутствовала».

Третьего октября 1941 года, говоря о провале блицкрига, Гитлер признал: «Мы не имели представления о гигантских размерах подготовки, проведенной этим врагом».

Таким образом, разведка противника в предвоенный период не оправдала надежд, возлагаемых на нее гитлеровским руководством и командованием германской армии, и в значительной степени работала на холостом ходу. Это и есть лучший показатель эффективности деятельности военной контрразведки Советского Союза.