Военные приключения. Выпуск 2

В сущности оба они, и Тамаров, и Ищенко, не были до конца довольны беседой, потому что не были, да и не могли быть до конца откровенными. Ищенко, жалея Тамарова, не решился ему сказать, что освобождение его жены — не самое главное в операции, которую ему предстояло выполнить, что главное в ней — выяснить местонахождение банды Огульского и узнать, какой объект она избрала для нападения. Нет, он не обманывал Тамарова, когда обещал ему помочь в его неутешном горе, но сможет ли он освободить Галку, станет ли вообще ее освобождать — этого он обещать не мог, все должна была решить обстановка, ситуация на месте. Рисковать ради спасения его жены целью операции он просто не имел права. Тамаров же ждал от него этого обещания, без которого их встреча теряла всякий смысл, но сказать ему об этом прямо постеснялся, наступил себе, что называется, на горло, хотя скрыть своих душевных переживаний, естественно, не сумел. Ищенко это понял, без труда уловил, когда Тамаров рассказывал ему подробно о своей жене, и особенно почувствовал его переживания потом, когда они прощались, пожимая друг другу руки: рука Тамарова заметно дрожала…

Всю обратную дорогу до заставы Тамаров терзался сомнениями. Ему, с одной стороны, было досадно при мысли о том, что он не решился в разговоре с Ищенко на откровенность, не стал его по-человечески просить о помощи, а с другой, — вспоминая всю встречу, ругал себя за то, что не смог скрыть своего волнения, выглядел на фоне Ищенко безусым мальчишкой. Но он ошибался и в том и в другом, терзал себя напрасно. Ищенко оценил его стойкость и волю по достоинству. Он так и сказал начальству: «Выдержка у парня железная. Очень хочется ему помочь». Начальство, однако, отдав должное Тамарову, отступать от прежней установки не стало и ответило: «Только после выполнения основного задания и при благоприятной обстановке».

Тамаров вернулся на заставу поздно, думал, что уже не застанет капитана Орлова, но тот его ждал.

— Ну, как вам «ваш старый знакомый»? Произвел впечатление?

— Куда большее, чем тогда, в Горске, — с усталой улыбкой ответил Тамаров, потом, помолчав, добавил: — Как бы я хотел завтра быть рядом с ним…

— Понимаю, но это исключено. Будем надеяться на его опыт.

Тамаров хотел сказать, что одного опыта для такой сложной и опасной операции мало, что Ищенко надо помочь и что помощь эта ему понадобилась бы с первых его шагов навстречу банде, но сказать не решился, потому что не хотел выдать, обнажить подавлявшую все остальное, бившую в виски мысль о спасении Галки, тогда как именно «все остальное» и было главным в задании Ищенко. Он понял это еще при разговоре на даче, правильно оценил ситуацию, но согласиться с объективными доводами не мог, не было сил…

Капитан Орлов не хотел испытывать своего заместителя на прочность, однако чувствовал, что тот что-то недоговаривает, что встреча с Ищенко не успокоила его, а только обрекла на еще большие муки и страдания. В таком состоянии любой человек способен «наломать дров», а этого капитан Орлов допустить не имел права, поэтому, прежде чем отпустить Тамарова отдыхать, он сказал ему прямо и откровенно:

— Я знаю, Тамаров, о чем вы думаете. Вам хочется поскорее видеть жену живой и здоровой. Поверьте, нам всем этого тоже очень хочется. Но операция есть операция, и мы не можем отступать от намеченного плана. Отступить — значит сорвать операцию… Вам кажется, что мы уже сейчас могли бы помочь Ищенко. Ну, например, почему бы нам не подстраховать его, не пойти по его следу и не выйти прямо на банду большими силами? Но мы не можем этого сделать, потому что рискуем обнаружить себя уже в самом начале операции. А что это означает? Во-первых, мы подставим под удар самого Ищенко, а во-вторых, о нашем передвижении немедленно станет известно Огульскому, ведь бандиты наверняка держат под наблюдением всю местность, окружающую их основное логово. Сработает их так называемая связь по цепочке, банда переберется в другое место, а мы останемся «с носом», причем с двойным: не ликвидируем банду и не узнаем об объекте ее возможного нападения… Вот вам и ответ на тревожащий, как я догадываюсь, вас вопрос, почему нам нельзя торопиться. Выдержка, Тамаров, и еще раз выдержка — вот что от всех нас, и от вас в частности, сейчас требуется. Говорю это, понимая, как вам тяжело, и очень хочу, чтобы вы меня тоже поняли…

Капитан проводил Тамарова до его одинокой квартирки и с облегчением вздохнул, когда увидел на исхудавшем, почерневшем от горя лице своего молодого заместителя улыбку, в которой сквозь печаль, пусть неуверенно, робко, но пробивалась надежда. С надеждой человеку все-таки легче…

В полдень следующего дня, когда Петр Ищенко вышел на задание, на заставу с повинной явился Яремчук…

13

Галка, хотя и заставила себя заснуть в ту первую ночь в банде, спала плохо, тревожно и утром скорее очнулась, чем пробудилась от сна. Тяжелая голова раскалывалась от боли, и Галка оценила предусмотрительность Яремчука, жадно, до дна осушила оставленную им на столе кружку уже остывшего, но крепкого, сладкого чая.