Военные приключения. Выпуск 3

Пока старший воевода наставлял князей и их тысяцких, Федор Рязанцев и Василий Собакин занимались своим делом. Первый опытным глазом проверял крепления щитов, готовность катков к задуманной атаке русского войска. Заботой второго был наряд. Пищалей — чугунных, медных, железных, больших и малых — Иван III Васильевич имел в своем войске многие сотни. В тверскую рать он отдал все из огневого боя, что можно было собрать. С большим полком под Дорогобужем ушло почти все взрослое мужское население московских пушкарских слобод.

Сам Щеня взял под свое командование правое крыло гуляй-города: берег Днепра, древние курганы и самое главное — прямую дорогу на Дорогобуж, конечную цель похода войска Острожского. Первым помощником его здесь был племянник Дмитрий Патрикеев. Ему старший воевода поручил командовать всей конницей, не участвовавшей в защите стен деревянной крепости. Тот стал из воеводы передового полка начальником полка запасного.

Даниил Васильевич возвратился под свой княжеский стяг к тому времени, когда на Митьковом поле разворачивались последние отряды противника. С обеих сторон все было готово к решительной схватке за небольшой деревянный городок-крепость на Смоленщине — Дорогобуж.

Как только конница противника после залпа гетманской артиллерии пришла в движение, воевода Щеня приказал играть сигнал к бою. На кургане забили в набаты.

По всей линии гуляй-города им в ответ заиграли волынки, которые на Руси называли дудой. Украинцы и белорусы окрестили ее козицей, или козой. Под бодрые звуки русской волынки шли русичи под червленым стягом, поблескивая бердышами, еще на поле Куликовом. В тверской рати, подбадривая воинов, заиграли кувычки, гудки, кугиклы, брелки, варганы (рожки, дудки, жалейки).

Когда вражеская конница подлетала к деревянной крепости на дальность прямого выстрела, по ней залпом ударяли из пищалей. Пороховой дым окутывал щиты. Русские пушкари били по надвигающейся конной массе прицельно. И не было ядер, зарядов картечи из железного и каменного дроба, которые не нашли бы для себя жертвы.

Пока пушкари перезаряжали пищали — а на это уходила не одна минута, — конница подлетела к стопам гуляй-города. Часть польских и литовских шляхтичей спешились и стали с ожесточением сбивать топорами: и палицами железные сцепы щитов, рубили саблями веревочные связи. Другая часть прямо с коней била поверх спешившихся по оконцам щитов — в защитников полевой крепостицы. Те, в свою очередь, отстреливались от нападавших, стараясь стрелами отогнать их от амбразур. Копьями, рогатинами стремились отбиться от тех, кто пытался разрушить сцепы щитов, метали в них сулицы. Гетманцы старались растащить или опрокинуть щиты.

На поваленных щитах у дороги завязалась кровавая сеча. Конники не смогли проскочить их — на пути плотной стеной встали тверские и московские ратники со страшными в рукопашном бою бердышами. Тысяцкие вовремя подкрепили их запасными сотнями.

Рубились с ожесточением, зная, что отступать назад просто некуда. На место павших сразу вставали другие. Мелькали бедрыши, сабли, мечи — кончары, топорики — чеканы и клевцы… И не всегда их удары выдерживало защитное вооружение воинов. Пробивались доспехи — кольчуга и панцири, байданы и бахтерцы, колонтари и юшманы… Не всегда спасали головы бившихся шишаки и мисюрки, ерихонки и шапки, стальные и медные. Там, где сходились грудь на грудь, в ход шли кинжалы, поясные и засапожные ножи.

В воздухе, заполненном скрежетом металла о металл, звоном сабельных ударов, криками сражающихся, свистели стрелы, мелькали сулицы. Из пищалей били, как только их успевали перезарядить.

Битва под стенами гуляй-города кипела вовсю. А к атакующим все подходили и подходили новые конные тысячи, за которыми поспешала пехота, ощетинившаяся копьями.

Все-таки гуляй-город устоял от такой яростной атаки. Там, где цепь крепостных щитов была нарушена, старший воевода московского войска ввел в бой резервные тысячи Дмитрия Патрикеева. Но ту конницу, что хоронилась в окрестностях Дорогобужа, он до поры до времени не трогал. Это был его главный и последний резерв.

Шел второй час битвы, а она все длилась с прежним ожесточением. Тверская рать стояла насмерть.

Ожесточенное сражение продолжалось с обеих сторон с одинаковым воодушевлением и силой. Гетман Острожский, как и Щеня, маневрировал своими отрядами по всему Митькову полю. Князь Константин стремился нащупать слабое звено в позиции русского войска, прежде всего в центре или у курганов, чтобы прорвать его и склонить победную чашу весов на свою сторону. Его отряды несли большие потери и в ближнем бою, и от огня московских пушкарей.