Военные разведчики XX века

Тут происходят фантастические метаморфозы: посол превращается в гражданина СССР Иосифа Ромуальдовича Григулевича, советское гражданство получает и его прекрасная супруга мексиканка Лаура, а маленькой Романелле выдают метрику о том, что она родилась в Москве, причем становится она Надеждой — в честь покойной бабушки.

История жизни Иосифа Григулевича напоминает захватывающий авантюрный роман. Родился он в 1913 году в Вильнюсе, в семье фармацевта-караима, учился в Паневежисе, а спустя какое-то время эмигрировал в Аргентину. После этого он попал на гражданскую войну в Испании. Провоевал он на испанской земле несколько лет и там связал судьбу с советской разведкой.

Во время второй мировой войны Григулевич руководил диверсионной группой в Аргентине, проводившей взрывы на судах, которые вывозили в Германию стратегическое сырье. Много ездил по миру под прикрытием коммерсанта, затем стал послом…

Служба внешней разведки отказывается официально комментировать дела Григулевича, и в этом есть свой резон: обычно деятельность разведки становится известна широкой публике из-за провала или предательства. Григулевич за рубежом не засветился, благополучно вернулся на Родину, нашел себя на новом научном поприще. Умер в 1988 году.

В музее чекистской славы висит портрет выдающегося советского разведчика Григулевича. Вот в принципе и все. Почти все.

Вдова разведчика получает пенсию. Дочь уже давно мама, у нее сын, которого очень любил дедушка, она трудится в Институте этнологии и антропологии.

Романелла — Надежда Григулевич об отце вспоминает так: «Каким я помню своего отца? Пожалуй, первые мои воспоминания относятся ко времени, когда мне было года два — три. Отец всегда приходил поздно. И если я еще не спала, первым вопросом было: «Ты принес?» И в ответ неизменное: «Ну что за вопрос?» И достает из портфеля очередную детскую книжку с картинками. Чаще всего это были сказки народов мира. Я очень любила албанские и китайские сказки.

Читать я научилась довольно поздно и, как многие дети, обожала, когда мне читали вслух. Это утомительное занятие всегда выпадало на долю моей бедной мамы. У отца не было времени, и, кроме того, он просто не мог читать одно и то же по нескольку раз. По ходу дела всегда приукрашивал или менял сюжет, делал его динамичным и занимательным с его точки зрения. Я же прекрасно помнила все мельчайшие тонкости той или иной сказки, и, как только начиналась вдохновенная импровизация, поднимала крик. А вот сказку он всегда рассказывал одну и ту же. Называлась она «Топтыгин на горе Арарат».

Вообще мной он занимался мало. Никогда со мной не гулял, не катался на лыжах — так как он на них не стоял ни разу в жизни, не водил на выставки, в музеи и театры — за редким исключением.

Как-то мне удалось вытащить его в Третьяковку в качестве экскурсовода для меня и моих подруг. Он галопом промчался по залам, остановился у картины «Явление Христа народу» и с увлечением, в свойственной ему живой и темпераментной манере принялся рассказывать об истории написания картины. Вокруг нас собралась толпа посетителей, которые слушали, открыв рты. Нужно сказать, что в живописи он прекрасно разбирался. Из старых художников особенно любил Брейгеля — старшего, из современных — Марка Шагала и русских авангардистов. Прекрасно знал отец и современную латиноамериканскую, и прежде всего мексиканскую, живопись. С Давидом Сикейросом, одним из великой тройки мексиканских художни-ков-муралистов, он познакомился во время гражданской войны в Испании, куда оба приехали добровольцами.

После сравнительно недолгой службы в Комитете по культурным связям с зарубежными странами отец пришел работать в институт этнографии АН СССР, которым руководил тогда С. П. Толстов, ученый с известным именем, и проработал там до самой смерти.

Уже в 1957 году появилась его первая монография — «Ватикан. Религия, финансы, политика». Католицизм станет одной из главных тем его научных трудов. В последующие годы широкую известность обретут книги «История инквизиции», «Папство. Век XX», а также ряд книг в «ЖЗЛ» под псевдонимом Иосиф Лаврецкий.

Помню, в детстве на мой вопрос, что он делает в Комитете по культурным связям с зарубежными странами, он ответил, что там связывают непослушных девочек и отправляют в посылках в разные страны. И я с самым серьезным видом излагала эту фантастическую версию нашим знакомым! На такие шутки отец был неистощим. Когда я была маленькой, тетя отца частенько присылала из Литвы фаршированную курицу. Надо сказать, вкуснейшее караимское блюдо! Когда я поинтересовалась рецептом, отец тут же отреагировал: «Понимаешь, берут курицу, разрезают ее, фаршируют лапшой, зашивают, и она долго еще бегает, а уж потом ее запекают в духовке». Вообще поесть отец любил и знал толк в еде и хороших винах. Он часто говорил по этому поводу, что если в Испании во время гражданской войны так питались — испанская кухня, как известно, одна из богатейших в мире, — то непонятно, зачем вообще эту войну затеяли.