Военные разведчики XX века

Несмотря на шумиху в печати, никто из участников этого налета не пострадал. Сикейрос на некоторое время исчез из страны, затем вернулся и сразу же был арестован. На суде он квалифицировал свои действия как «протест против троцкизма». Суд его оправдал, а убийство Троцкого Меркадером увело дело в другое русло. На этом все и закончилось.

Отец Надежды был превеликим шутником и мистификатором. Однажды рассказал своему коллеге о том, как получил задание ликвидировать военного преступника. Установил, где проживает «объект», и уже двинулся на выполнение «литерного» задания, когда вдруг узнал, что «объект» покончил с собой. Сообщил в Центр, а в ответ поздравления с награждением орденом за удачную операцию. Он телеграфирует: «Это не я!», а в ответ: «Вы устали, поезжайте в отпуск!» Байка это или правда?

Когда-нибудь мы узнаем всю правду об этом замечательном человеке, бескорыстно посвятившем себя Идее и постепенно осознававшем, что он не особенно нужен взрастившей его Системе.

ВСЕГДА РЯДОМ

Полковник Службы внешней разведки Юрий Сергеевич Соколов был связником легендарного Абеля. Кажется, он остался последним из тех, кто работал с символом нашей разведки не в московских кабинетах Ясенева и Лубянки, а рисковал на поле тогдашнего ГП — главного противника — в Штатах. Его фамилия известна лишь горстке коллег. Да и высокие награды обошли стороной, так и не найдя героя.

Соколов словно исчез, растворился в зоне повышенной секретности, где людей знают лишь по оперативным кличкам. Во времена Абеля он звался Клодом. Мне страшно неловко, но и я, вот уже несколько лет пытающийся разобраться в немыслимых хитросплетениях советского атомного шпионажа, внес свою постыдную лепту в эту покрытую мраком историю. В книге «Правда полковника Абеля» публично «похоронил» Соколова — «Клода». Так мне намекали сотрудники из Управления «С» — нелегальной разведки.

* * *

— Юрий Сергеевич, сколько же лет вы проработали в США?

— С 1947-го по 1952-й. У меня был дипломатический ранг — третий секретарь. Сначала — консульство, потом перевели в представительство при ООН. Около шести лет — и без всяких отпусков.

— Напряг наверняка огромный. Теперь, по-моему, так не бывает: дают передохнуть.

— Да, сегодня кажется невероятным. Но приходилось работать с ценной агентурой — какие там замены. Линия научно-технической разведки, в которой всю жизнь трудился.

— У вас были ценные источники информации?

— Серьезнейшие. Достаточно много интересных людей, от которых я получал материалы по тому же атому. А когда и наши взорвали свою бомбу, интерес все равно не угас: дело совершенствовалось, ученые двигались уже к бомбе водородной, возникал трудный вопрос о средствах доставки.

— И откуда вы брали агентов? Вербовали? Кем были эти люди? Где находятся сейчас?

— Они мне достались от предшественников. А кем они были и где сегодня — говорить не буду. Меньше всего наши помощники нуждаются в газетной славе.

— Ну, Юрий Сергеевич, ведь столько лет прошло!

— Хорошо. Например, в Штатах я работал с Моррисом и Лоной Коэн. Имена в нашем мире известные.

— Ничего себе. Так это же одна из самых прославленных семейных шпионских пар.

— Слово «шпион» здесь грубо и неуместно.

— Простите. Моррис и Лона добыли для СССР чертежи атомной бомбы. Увы, оба скончались и похоронены в Москве. Звания Героев России им присвоили только после смерти.

— В США меня как раз и отправили, чтобы восстановить связь с ними. Встретились, познакомились, подружились. Мы оставались друзьями до конца.

— А с Абелем? Как получилось, что пришлось поработать и с ним? Ведь вы трудились в посольстве.

— В ООН.

— Все равно легально. Но он-то был нелегал. Рассказывают, что контакты между действующими под какой-то официальной «крышей» и нелегалами запрещены.

— Вы правильно слышали. Но связь с Абелем только налаживалась. Требовали, чтобы информация передавалась быстро. Помощь Абелю нужно было ускорить.

— Какую помощь?

— Всевозможную. Дожидаться связников? Потеря времени. И решили, что без связи через посольство тоже не обойтись. Я как-то в резидентуре услышал разговор двух своих начальников. И один из них — Владимир Барковский, который работал по линии научно-технической разведки, рекомендовал нашему резиденту использовать в этом сложном деле Глебова.

— При чем здесь Глебов?

— Глебов, как и Клод, это тоже я.

— Сколько же вам тогда было?

— 27 лет. Мне только лейтенанта дали. Так вот, слышу разговор, а потом мне объясняют: установить связь с нелегалом, помогать ему в решении оперативных вопросов, и срочно, срочно…

— А вы знали, чем занимается Абель?

— В общих чертах сведения о нем я получил. Но сразу же пришлось преодолеть один серьезный момент. С ним связались по радио из Центра…

— Из Москвы?

— Да, из Центра и назначили встречу недалеко от моего дома. Случайность, но это очень опасно. Я несколько раз менял автобусы. Делал кругаля. Проверялся — нет, чисто. Выхожу из автобуса, естественно, первым, и узнаю его еще на подходе.

— Вам показали фотографию?