Военные разведчики XX века

Мне очень не хотелось бы, чтоб наши чувства показались вам наигранной банальностью. Нервы, напряжение, отрыв от родного. Любой разведчик постоянно рискует вдвойне — это изматывает, иссушает.

— Юрий Сергеевич, вы считаете, что Абеля арестовали только из-за предательства его связника Хей-хонена — тоже ведь был нелегал?

— Да, он очень ждал другого связника — Роберта. Тот должен был вот-вот приехать, и я, десятки раз проезжая по наземной линии метро, чуть не сверлил глазами телефонную будку на одной из станций. Именно на ней связник обязан был поставить фигуральный сигнал — прибыл.

— Это что за символ?

— То ли треугольник, или черта — сейчас уже не помню. Или более сложный сигнал: встречаемся в. такой-то день и час. Я ездил по этой линии месяц — и бесполезно. А потом исчезла и сама будка. Ее снесли. Нервничали, переживали. Неужели пропал, провалился? Через какое-то время из Центра сообщают, что Роберт погиб при переходе.

— Его убили?

— Погиб в море. В Балтике. Переправлялся через залив, и корабль затонул. Словом, роковые обстоятельства.

— А вы знали этого человека?

— Я — нет. Абель — знал и очень горевал, очень.

— Если бы Роберт добрался до Штатов, быть может, не было бы и тех проклятых шести лет, которые Вильям Генрихович просидел в американской тюрьме.

— У него были большие возможности и самые разные связи. У этого общительного человека образовался широкий круг знакомств.

— Какую все-таки информацию он получал? Только ли по атомной бомбе? И какова ее ценность? На сей счет существуют мнения несхожие, иногда даже диаметрально противоположные.

— Я судить не берусь. У нас свой этикет. В чужие дела лезть не принято. Не собираюсь и не могу вдаваться в подробности. Основной круг агентов, с которыми довелось сотрудничать, навсегда останется закрытым. Но считается, многие, многие данные экономили нашей стране по два — три года работы в закрытых лабораториях и по 18–20 миллионов рублей в еще тогдашнем денежном исчислении.

— А потом, в Москве, вы встречались с Абелем, дружили?

— Да, у нас были хорошие отношения, он меня всегда был рад видеть. Но дружить, ходить семьями… Такого не было. Он и постарше все-таки. И, понимаете, то спецуправление, где Абель работал, держалось несколько обособленно. Многое у них не поощрялось.

— Юрий Сергеевич, командировка в США была, как понимаю, далеко не последней.

— На научно-техническую разведку за рубежом я работал 25 лет. После Штатов были Англия, Австрия, Женева…

— Вы извините за этот мой вопрос. Но не задать его тоже нельзя. Знаете, такое ощущение, что награды вас как-то обошли.

— Как вам объяснить… У меня, полковника, есть 50 лет выслуги и несколько орденов. Не генерал и не Герой — что из того? Понимаете, те, кто у нас работает, делают это не из-за званий и денег. Их, вероятно, лучше искать где-то в ином месте. Мы же сделали то, что были должны. В этом и радость. А после оперативной работы судьба забросила в наш институт, теперь это академия, где преподавал, вел практические занятия с будущими разведчиками. Только в нынешнем году закончил службу. Вот в этом занятии и пролетело полвека…

И ЕЩЕ КОЕ-ЧТО О БЛЭЙКЕ

«Этот человек разрушил почти все, что было создано британскими разведывательными службами с момента окончания второй мировой войны». К такому заключению пришел английский судья по делу Джорджа Блейка, обвиненного в шпионаже в пользу Советского Союза. Протоколы сенсационного процесса в Лондоне составили несколько томов.

Как полагает знаток деятельности спецслужб писатель Филипп Найт ли, советскому разведчику Дж. Блейку КГБ обязан двумя особенно крупными успехами: своевременным обнаружением шпионского туннеля в Берлине и масштабной дезинформационной операцией под кодовым названием «Борис».

Об истории раскрытия туннеля, обеспечивавшего длительное время прослушивание закрытых советских и гэдээровских линий связи, известно сейчас практически все. Но о делах с Борисом Дж. Блейк в своей книге «Иного выбора нет» рассказал немного, отрывочно, так как не счел тогда возможным по профессиональным и этическим соображениям назвать подлинное имя человека, которого везде упоминали только под псевдонимом. А между тем, считает Ф. Найт-ли, лишь русский мастер шахматной игры мог задумать столь изощренную комбинацию, которую реализовал Дж. Блейк при участии Бориса.