Военный госпиталь в блокадном Ленинграде

К госпиталю одна за другой подходят санитарные машины.

Кровь… Стоны…

Первая история болезни. Командир роты 463-го стрелкового полка лейтенант Николай Федорович Белянкин. Тридцать восемь лет. Осколочное ранение правой поясничной области.

Заполняю историю болезни очередного раненого. На носилках краснофлотец Максим Александрович Кожевников. Боец морской пехоты. Голова забинтована по самые брови. Белизна повязки резко оттеняет бронзовый загар лица.

– Не найдется ли курева, товарищ военврач? – спросил Кожевников.

Я вынул портсигар. Раненый осторожно, двумя пальцами, взял «беломорину».

– Где вас поцарапало?

– С Пулковских высот мы…

– Ну, как там?

– Тяжело… Но устояли, будут помнить! Вот отремонтируемся, еще добавим!

– Доктор, – говорит сосед Кожевникова, – Максим – мой корешок. С одного корабля. Просим поместить нас в одну палату.

Раненые, раненые, раненые…

– Ay вас что? – спрашиваю бойца с забинтованной головой.

– У меня – пустяки.

«Пустяки» – ранение в нижнюю челюсть…

На носилках лежит солдат. Он молчит. Не произносит ни одного слова.

– Кто вы?

Раненый только шевелит губами. Беспомощный, ничего не выражающий мутный взгляд. Он не слышит и не говорит. Целы руки, ноги. Но тяжелая контузия. Теперь он – глухой и немой.

Ему дают лист бумаги с вопросом: «Ваша фамилия?» Контуженый с большим трудом выводит карандашом частокол из палочек. Он разучился писать.

Заполняю историю болезни еще одного раненого. Поначалу он показался мне подростком. Измученное, бледное лицо, окровавленная повязка на шее. Глаза – молящие о помощи. Взгляд такой, что просто сердце разрывается. Но это не подросток, а девушка. Каротина Мария Федоровна. Двадцать три года. Медицинская сестра Кронштадтского морского госпиталя. Пострадала при бомбежке госпиталя.

Каротину немедленно несут в операционную, к профессору Бушу, у нее осколочное ранение, проникающее в пищевод…

Что означало для нас – принять раненого?

Из приемного покоя на носилках на второй этаж – три лестничных марша. Туда и обратно – шестьдесят шесть ступенек. А на третий этаж? Еще больше! Потом, по длинному коридору, сто метров – в сортировочно-перевязочную. Проделав раз тридцать без передышки такой маршрут, носильщики обессилели. На смену штатным санитарам пришли работники всех отделов и служб госпиталя. Потом явились политруки во главе с комиссаром Луканиным. Их сменили палатные медицинские сестры, санитарки, врачи.

А раненые все прибывали и прибывали.

Увидев около госпиталя много санитарных машин, на помощь устремились студенты и служащие университета. С носилками им приходилось иметь дело впервые.

Я работал в паре с помощником начальника продовольственного отдела Всеволодом Ангеловичем Сулимо-Самуйло, художником по профессии.

У нас подкашивались ноги, кружилась голова.

Несем раненого, но уже не вдвоем, а вчетвером: с помощью санитарки Дарьи Васильевны Петровой и медицинской сестры Евгении Михайловны Виленкиной. Раненый очень высок, плечист, могучего телосложения. Отдыхая на площадке лестницы, узнаем: его зовут Григорий Степанович Махиня. Он пулеметчик. У него осколочное ранение обоих бедер.

* * *

В этот день госпиталь принял двести раненых, а девятнадцатого сентября в госпиталь поступило еще более четырехсот раненых. Прием происходил беспрерывно почти сутки. Работа врачей очень затруднялась воздушными тревогами. Их было шесть.

Около полуночи Долина срочно вызвали в Институт экспериментальной медицины. На утренней врачебной конференции мы его не увидели и начали тревожиться. Появился он в полдень и рассказал, что с ним случилось.

Возвращался утром из института. В сером клетчатом спортивном костюме, светлом берете, коричневых крагах, начищенных до блеска. На Большом проспекте Долина остановил какой-то мужчина:

– Вы кто?

– Врач…

– А ну пройдемте!..

– В чем дело?

– Скоро узнаешь! Иди вперед!

Человек довел его до ближайшего патруля.

– Вот, товарищи, проверьте документы. Явное дело – шпион!

Документов у Долина не оказалось. Второпях забыл в другом пиджаке. Его повели в милицию. По дороге оба патрульных держали руки на кобуре пистолетов, и косо посматривая на костюм сопровождаемого. Встречные прохожие оглядывались на «шпиона». Позади себя он слышал весьма нелестные реплики.

И вот Долин доставлен «по назначению». Личность начали выяснять только днем. Конечно, сразу же все стало на свое место.

– Костюм, товарищ профессор, необходимо сменить, – улыбаясь, посоветовал Долину начальник 48-го отделения милиции. – Обязательно! А чтобы вас снова не задержали, отправлю на милицейской машине…

В этот же день Долин облачился в военную форму. И профессор прямо-таки преобразился. Военный костюм так пришелся ему по плечу, будто он не первый день в армии.

Впечатление не обмануло. Вскоре нам стала известна биография Александра Осиповича.

Он родился в бедной, многодетной семье, в Бессарабии. С двенадцати лет работал в типографии, в аптеке. Днем – работа, ночью – книги. Экстерном добыт аттестат зрелости и одновременно – звание аптекарского ученика.