Военныя силы Японiи. Японская армiя въ 1910 году.

Нервные, живые, ловкiе на службѣ во время ученiй, солдаты на улицѣ внѣ строя отличаются сонными и лѣнивыми тѣлодвиженiями. Но въ общемъ японскiя войска производятъ впечатлѣнiе ловкости, энергiи и силы, что представляетъ рѣзкую противоположность нескладной, уродливой походкѣ, неловкимъ манерамъ и общему изнуренному облику остальной народной массы. Впрочемъ, это вполнѣ естественно, ибо, какъ мы видѣли выше, войска, благодаря строго методическому подбору годового контингента, представляютъ собою цвѣтъ японской молодежи. Эволюцiя семейныхъ и школьныхъ нравовъ, удѣляя въ дѣлѣ воспитанiя много вниманiя фиизческому развитiю посредствомъ спорта и все болѣе и болѣе изгоняя традицiонную неподвижность и вечное сидѣнiе на собственныхъ пяткахъ, уже оказала благотворное влiянiе на физическую организацiю молодыхъ людей обоего пола.

Японскiй солдатъ не избалованъ. Бѣдная среда, изъ которой выходитъ большинство солдатъ, могла развить въ нихъ лишь крайне ограниченное число самыхъ элементарныхъ потребностей, удовлетворенiе которыхъ не представляетъ большого труда. Скорѣе жизнь въ казармѣ способна развратить ихъ въ этомъ отношенiи, ибо standard of living, какъ говорятъ англичане, въ полку выше, чѣмъ дома.

Но для большинства тѣхъ, кто были бы склонны къ невоздержанности, напримѣръ, въ пищѣ и питьѣ, даже для нихъ дойти до излишества въ этомъ отношенiи представляется затруднительнымъ, такъ какъ обыкновенно довольно двухъ рюмокъ саке, чтобы довести ихъ до состоянiя веселости или даже свалить съ ногъ. Можетъ быть, благодаря своему возрасту, они скорѣе склонны увлекаться не столько напитками, сколько любовью. Но и въ этомъ отношенiи темпераментъ нервныхъ малокровныхъ субъектовъ защищаетъ ихъ отъ продолжительнаго и грязнаго разврата[108].

Будучи умѣреннымъ, благодаря нищетѣ и воспитанiю, японскiй солдатъ можетъ удовлетворяться какою угодно пищею, одеждою и жилищемъ. Въ этомъ его громадное преимущество. Зато онъ менѣе выносливъ, чѣмъ принято его считать. Дѣло не въ нервахъ, которыми управляетъ душа, отлившаяся въ совершенно особую форму; нервы способны поддерживать его свыше границъ обыкновенной выносливости. Рѣчъ идетъ о его мускулатурѣ. Во время послѣдней войны энергичная воля командировъ порою заставляла людей совершать чудеса, но мы часто видѣли этихъ послѣднихъ такими изнуренными и жалкими, доведенными до такой крайней степени изнеможенiя, что они, казалось, утратили все человѣческое и продолжали передвигаться совершенно автоматически. Если бы въ русскомъ лагерѣ случайно появился бы подобный духъ у команднаго состава и подобная же душа у солдатъ, то произошло бы страшное избiенiе японцевъ. Несомнѣнно, что русскiе, а равно большинство солдатъ-европейцевъ въ физическомъ отношенiи значительно превосходятъ японцевъ, а потому успѣхъ этихъ послѣднихъ, являясь успѣхомъ высшаго порядка, еще болѣе достоинъ всякихъ похвалъ.

Теперь для того, чтобы сдѣлать вполнѣ справедливую окончательную оцѣнку японской армiи, кадры и организацiя которой послѣдовательно прошли передъ нашими глазами, считаю неизбѣжнымъ, несмотря на проистекаемую изъ этого нѣкоторую растянутость изложенiя, дать хотя бы краткiй очеркъ умственнаго и физическаго облика японцевъ.

Въ умственномъ отношенiи японцы всегда и во всемъ обнаруживаютъ большую наблюдательность. Изъ наблюдательности вытекаетъ очень рѣзко выраженная у нихъ способность подражанiя и, какъ ея слѣдствiе, способность усвоенiя видѣннаго. Для солдата эти свойства несравненно болѣе цѣнны, чѣмъ воображенiе и изобрѣтательность, которыми мало одарены японцы. Однако, благодаря этому, японецъ, предоставленный самому себѣ въ незнакомой ему средѣ, очутившись въ непредвидѣнномъ положенiи, легко приходитъ въ замѣшательство, даже падаетъ духомъ.

Впрочемъ, подъ влiянiемъ просвѣщенiя, умъ современнаго японца представляетъ собою замѣчательное сочетанiе природныхъ и прiобрѣтенныхъ свойствъ, дѣлающихъ японца превосходнымъ солдатомъ, разумѣя подъ этимъ словомъ и начальниковъ и подчиненныхъ.

Но такъ какъ военный идеалъ слагается главнымъ образомъ изъ совокупности присущихъ солдату нравственныхъ понятiй, бросимъ бѣглый взглядъ на душу японца. Для большей ясности необходимо предварительно установить различiе между японцемъ — частнымъ человѣкомъ и японцемъ — гражданиномъ, хотя въ жизни соединенiе ихъ часто является неизбѣжнымъ.