Воевали мы честно

Развели костер, соты растопили. Воск сняли. Мед залили в бутыль. Я в это время связался со штабом. В штабе уточнили, что нам необходимо для ремонта. С распухшей губой мне трудно было говорить, но все же в штабе поняли. Вскоре приехала летучка. Фрикцион заменили, и мы двинулись догонять колонну. Сначала ехали через поля, потом дорога пошла лесом. Васька что-то прихворнул. На место механика-водителя сел заряжающий. Машину он вел неважно. Несколько раз съезжал с дороги, но каждый раз удавалось выбраться обратно. Проехали небольшой мост. Рядом лежало с десяток длинных квадратных балок, толщиной сантиметров по тридцать, приготовленных для ремонта моста. Видимо, наш заряжающий все силы отдал, чтобы не свалиться в реку, потому что сразу за мостом машина вильнула и съехала в кювет. Дали задний ход. Правая гусеница сорвала дерн и стала выворачивать торф, левая болталась в воздухе. Сам танк днищем плотно сел на грунт. Сообщили в штаб. Нам пообещали прислать тягач. Поужинав, легли спать. Машина имела сильный крен. Для того чтобы как-то лечь, пришлось приложить немало усилий. Дно под башней выровняли снарядами, и командир с заряжающим и артиллеристом улеглись прямо на них. Мы с механиком устроились на своих сиденьях. Ночью подкладки под сиденьями вываливались, и мы с грохотом падали на товарищей. Утром, позавтракав, пошли обследовать окрестности. Оказалось, что впереди находился еще один хутор, на котором жили две эстонские семьи. Одна зажиточная, в хорошем доме, и рядом, в хибарке, старик со старухой. Познакомились. Договорились, что утром и вечером будем брать у них по ведру молока. Раньше эстонцы сдавали молоко на завод. В результате боев завод не работал. Хозяева хранили молоко в бидонах, опущенных в колодец. Меня отправили в расположение полка за продуктами. На попутных машинах добрался до нашей части. Полк только что вышел из боя. Я заглянул к начальнику штаба. Брюквин расспросил, что случилось с нашим танком. Пообещал помочь с тягачом. В конце разговора он приказал мне по возвращении в часть снова вернуться работать на штабную рацию. На мои слова, что начальник связи отстранил нас от работы на радиостанции, Брюквин сердито заметил, что радистами штаба распоряжается он, а не начальник связи, и я обязан выполнять его приказания. Получив сухой паек на экипаж, поехал обратно. На окраине городка находилось КПП. Там решил сесть на попутную машину. Народу на КПП скопилось много. Заметил одного танкиста из нашего полка. Несколько офицеров из резерва направлялись по своим частям. Здесь же были два легкораненых, один в голову, другой с перевязанной рукой.

Подъехала «полуторка» с тремя бочками в кузове. Из кабины вылез водитель — старший лейтенант. Вернувшись с КПП, он увидел, что кузов его машины весь набит пассажирами. Офицер начал возмущаться и гнать нас. Он кричал, что «полуторка» и так перегружена. Но мы уже успели потрогать бочки и знали, что они пустые. Убедившись, что с нами все равно ничего не сделать, старший лейтенант махнул рукой: «Ну, ладно, что случится — я не отвечаю». «Чего там случится, — засмеялись мы. — Валяй, гони!» И водитель погнал.

Я уже упоминал, что дороги в Эстонии прекрасные, но очень извилистые. Они подходили к каждому хутору. Машина мчалась с ветерком. Пассажиры разместились, кто как мог. Я и еще двое сидели на бочках. Остальные расположились на полу кузова. На одном из крутых поворотов машина качнулась. Я почувствовал, как отрываюсь от бочки и лечу. Приземлился, уткнувшись лицом в рыхлую землю вспаханного поля. При падении ноги подбросило так, что в пояснице что-то щелкнуло. Я поднял голову. На поле на боку лежала «полуторка». Рядом валялись ее пассажиры. По некоторым из них перекатывались бочки. Молоденький, тоненький младший лейтенант, отброшенный дальше всех, вскочил и побежал от машины. Поднявшись на ноги, я первым делом засунул в рот палец и стал выковыривать набившуюся землю. Из кабины выбрался водитель. Он стал просить помочь быстрее поднять машину, чтобы не дать вылиться бензину. Мы подбежали к машине и неожиданно легко подняли «полуторку», и поставили ее на колеса.