Воевали мы честно

После обстрела приступили к комплектованию новых экипажей, взамен вышедших из строя. Заряжающих, а все они должны были уметь водить танк, сажали механиками-водителями или командирами орудий. Радиомастеров — радистами. Командира взвода автоматчиков назначили командиром танка.

Утром, после артподготовки, полк пошел в наступление. Мы стояли на бугре около трехэтажного дома и смотрели на уходившие в атаку машины. Вдруг над нашими головами просвистели пули и со стены дома посыпалась штукатурка. Пулеметная очередь была из нашего танка. То ли танкист потерял ориентировку, в бою такое случалось, то ли радист-пулеметчик случайно нажал на спуск, но мы сразу же убрались с бугра.

Наступление шло удачно, и в полдень наша машина двинулись следом. Остановились у железнодорожного разъезда. Кто-то из ребят заглянул в сарай и обнаружил там двух небольших поросят. Решили одного пристрелить. Трунов встал в дверях и выстрелил в поросенка из нагана. Раненный поросенок бросился из сарая, и Володька, отпрянув назад, упал на землю. Под общий смех он поднялся и все же пристрелил поросенка. Развели костер, сварили мясо в котелках. На угощение пришли и начштаба Брюквин, начсвязи Тимофеев, и комвзвода Никифоров. Когда покончили с первым поросенком, принялись за второго. Вареное мясо оказалось слишком жирным, и второго порося решили поджарить. Когда мясо было готово, снова пригласили командиров.

Во время атаки один из наших танков подорвался на фугасе. Взрывом вырвало днище. Машина загорелась. Командир и заряжающий были убиты сразу. Раненный артиллерист выскочил из башни, но тут же был застрелен. Механик и радист пытались открыть свой люк, но люк заклинило развернутой башней. Сзади в машине бушевало пламя. Радист, переведенный из радиомастеров, глядя на пламя, не знал что делать. Механик, надвинув на глаза шлем, бросился через пламя в открытый башенный люк. Испугавшись остаться в одиночестве, радист кинулся за ним. Выбрались они довольно благополучно, получив лишь небольшие ожоги. Только радист, не разобравшись, побежал в сторону немцев. Хорошо, находившиеся на переднем крае пехотинцы перехватили его и растолковали, где свои и куда надо идти.

Сменив КП, развернули рацию недалеко от леса. Уже вышли на связь, когда со стороны леса послышалась автоматная стрельба. Начальник штаба Брюквин приказал всем свободным бойцам занять круговую оборону. Мы взяли оружие и залегли перед машиной. Володин залез в кабину, завел мотор и прогревал его, готовый в любую минуту умчаться с поля боя. В скором времени стрельба стихла. Прорвавшихся немцев уничтожили. Мы подошли к Володину и спросили, куда это он собрался ехать, когда на крыше машины находится развернутая антенна. Шофер ответил, что его не остановила бы ни антенна, ни кювет, и единственное, что его удержало, так это то, что вместе с нами находится начальник штаба полка.

Между боями была передышка. Радист командира полка Смирнов передал, что они разжились трофеями и готовы поделиться с нами. Мы доложили об этом начальнику штаба. Брюквин вспомнил, что у него как раз дело к командиру полка. Танкисты стояли недалеко от нас, на перекрестке дорог. Оставив машину, пошли к танкам. Брюквин разговаривал с командиром полка Примаченко, а мы беседовали с его экипажем. Смирнов сказал, что раздобыл мед и хочет нас угостить, но в это время вокруг начали рваться снаряды. Экипажи запрыгнули в свои машины и захлопнули люки, а мы нырнули между гусениц и залегли под танком, стараясь укрыться за катками. Сквозь отверстия в катке хорошо были видны вспышки от разрывов, ложившихся рядом с танками. Когда обстрел затих, услышали голос Брюквина: «Народ, на машину!». Побежали к радиостанции. Володин уже ревел мотором. Едва успели вскочить в фургон, как Володин дал полный газ, и мы помчались подальше от этого места. В раскрытую дверь машины мы увидели новые вспышки разрывов в расположении нашего полка.