Воевода

Пожарский, не желая спорить, лишь спросил деловито:

   — А много ли у него войска?

   — Про то не ведаем. Но думаем, что пока немного, только ляхи. Но во Владимире и Суздале он может новый отряд из воров собрать. Так что держись, воевода!

В голосе Шуйского вновь послышалась насмешка, но настроение Пожарского не омрачилось, настолько рад был самостоятельному делу.

   — Когда выступать? — весело спросил он.

Шуйский удивился, решил, что молокосос радуется из-за тупоумия, и скучно сказал:

   — А как соберёшься, так и ступай.

...Дымные — вчерашние крестьяне, одетые в тегиляи[86] да шапки, обшитые кусками железа, были вооружены в основном рогатинами, не имея ни сабель, ни тем более пищалей.

   — Откуда будете, воины? — спросил он довольно хмуро.

   — Из-под Нижнего Новгорода мы, — ответили мужики нестройно.

Старший в отряде, из дворян, одетый в кольчугу, хитро подмигнув своим, заговорил, заметно «окая»:

   — Небось не зря говорят про нас: «Нижегородцы — не уродцы: дома каменны, а люди — железны!»

Князь, смягчившись, рассмеялся:

   — Ну, коль «железны» — поляков побьём!

   — А нам не впервой! — воскликнул всё тот же словоохотливый дворянин.

   — Вот как?

   — Тушинский вор к нам для усмирения войско польское заслал с воеводой Сенькой Вяземским, так наш воевода Андрей Алябьев то войско враз разметал, а Сеньку на городской площади повесил в назидание: пусть попробуют ещё сунуться.

   — Дельно, дельно! — закивал совсем повеселевший Дмитрий. — Лошади-то у вас есть? Верхом ездить можете?

   — Только я один, а остальные больше на санях...

   — А огненному бою обучались?

   — А луки и стрелы на что? Р-раз — и белке в глаз! А потом — у нас вот что есть, — парень показал рогатину. — Хоть сохатого, хоть медведя один на один завалю.

Пожарский поставил головой над «дымными» этого говорливого малого, Ждана Болтина, уже раньше бывавшего в ратном деле. Всего пехоты в отряде насчитывалось двести человек да двадцать всадников — служилые люди самого князя из поместья и московского посада.

Коломна встретила недружелюбно, в крепость их не пустили, а подскакавший к воротам воевода Иван Пушкин с презрением окинул взглядом ратников Пожарского:

   — Это что? Вся государева помощь?

   — Государь сам в осаде, скажи и на этом спасибо! — сверкнул глазами Дмитрий, обидевшись за своих нижегородцев, к которым за время короткого похода успел привязаться.

   — Ладно, — смилостивился Пушкин. — Располагай их по избам здесь, в Ямской слободе.

   — А что, в крепости места нет?

   — Пока не готово. Твоим «ратникам» самим себе придётся шалаши ладить. Я чаю, что к топорам у них руки привычнее, чем к саблям.

Хоть воевода, конечно, был недалёк от истины, но Пожарский вспылил:

   — Коль тебе помощь не нужна, так и скажи, мы и обратно можем пойти. В Москве дел хватит.

   — Ладно, ладно! Не горячись! — засуетился Пушкин. — Прошу тебя, князь, в мои хоромы откушать с дороги!

   — Людей размещу и буду. А ты пока своих голов собери, будем совет держать!

Пушкину властный тон Пожарского явно не понравился, он молча повернул коня и ускакал в ворота высокой Пятницкой башни. Слобожане, в отличие от воеводы, встретили ратников дружелюбно, понимая, что коль поляки появятся под стенами Коломны, то, не будь защиты, первые пострадают слободы. Скоро во дворах разгорелись костры — это приступили к отрадному для каждого воина делу кашевары.

Дмитрий с верным дядькой Надеей и головой нижегородцев Болтиным отправился в город, который выглядел сумрачным и настороженным, как перед грозой. Торговые ряды на центральной площади пусты, не видно людей и на улицах.

Боярин не встретил его на крыльце, а ждал в горнице, дав понять, что гость — не ровня ему по чину. Пожарский, однако, сдержал свои чувства, решив, что не время разводить местничество. По знаку хозяина в горницу вплыла густо накрашенная белилами и румянами дородная хозяйка с чаркой водки на подносе, но князь остановил её:

   — Спасибо! Угощение потом! Зови, воевода, своих голов.

В горницу вошли три рослых стрелецких сотника. Сдержанно поприветствовав гостя, уселись на лавке у стены. Пожарский спросил:

   — Что известно о Лисовском?

   — Идёт сюда.

   — Откуда знаете?

   — Лазутчики только приехали.

   — Давайте их сюда!

Два мужика в тулупах вошли, сняв поярковые шапки, и встали у дверей.

   — Ну, рассказывайте, что видели, без утайки, — потребовал Пожарский. — Вы кто будете, воины аль ряженые?

   — Стрельцы мы, — ответил один из них, — а оделись будто местные из крестьян, вроде как за лесом поехали.

Пожарский одобрительно усмехнулся, одобряя хитрость лазутчиков.

   — И где Лисовского повстречали?

   — У села Высокого[87].

   — Далеко это?

   — Вёрстах в тридцати будет.

   — Давно повстречали?

   — Вчера к вечеру.

Пожарский взглянул на Пушкина:

   — Это же совсем близко! Медлить нельзя — надо посадских в крепость забирать.

Воевода побагровел:

   — А чем мы их кормить будем? Лишние рты! Осада может быть долгой.

   — Осада? — переспросил Пожарский и повернулся к лазутчикам: — Так их много?

   — Да нет, сотни две-три!

   — Как же он с таким отрядом осадит? Ведь в Коломне, чай, не меньше тысячи бойцов.

   — Стрельцов сотни три, — ответил один из голов. — Остальные — из горожан...