Воевода

Михаил расположился на носу ладьи, увлеченно играя с Гаврилой в нарды. Вернее, в древнеримскую табулу. Правила практически идентичные, с незначительными отличиями, главными из которых было использование трех кубиков и ввод фишек на игровое поле извне. Но Романов быстро втянулся. Как, впрочем, и остальные пограничники. Неплохой вариант скоротать долгий зимний вечер или, вот, монотонный морской переход.

— С чего такой вопрос? — вздернул бровь Михаил.

— Мне казалось, что единственный пролив должен быть на подходе к нему.

— Если направляться в Корчев, то так оно и есть.

— А разве мы направляемся не туда?

— Нет. Чего замер, Гаврила? Бросай. Твой ход.

— Ты решил еще куда-то зайти? — не унимался Зосима.

— Я не пойду в Корчев и в Тавриду[12] вообще.

— И куда же ты направишься?

— Киевский князь позволил мне поставить град на берегу Славутича, у рубежей с половцами, — делая ответный ход, пояснил Михаил.

— Ты решил предать императора и именно по этой причине отстал от флота?

— Я не могу предать того, кому не присягал. Если ты не забыл, то я наемник. А значит, честен с нанимателем ровно до той поры, пока он честен со мной. Алексей неоднократно нарушал условия нашего соглашения в угоду своей выгоде. Не вижу греха в том, чтобы ответить ему тем же. Комнину выгодно, если я направлюсь в Тавриду. Мне — поставить поселение в Переяславском княжестве. Вот и все.

— А как же пограничники? Они ведь давали присягу.

— Они присягали. Тут ты прав. Только при этом они не являются воинами, а значит, и присяга их недействительна.

— Как это? — искренне удивился Зосима.

— По закону они приписные колоны. А значит, либо должны отслужить господину тридцать лет, либо выплатить ему долг в обозначенном им размере. Долг пограничники выплатили сполна. Так что по всем имперским законам они вольны поступать так, как посчитают нужным, — разведя руками, закончил Михаил.

Глянул на игровую доску. Потом на Гаврилу, погрозив ему пальцем. Тот в ответ пожал плечами, мол, сам виноват, нечего отвлекаться. Взял кости. Бросил. И улыбнулся, зловеще потирая руки.

— Так нечестно, сотник.

— Сам выпросил. Теперь не ной, — возвращая свою фишку в игру, при этом выбивая две гавриловские, ответил он.

— И что будет со мной? — поинтересовался Зосима.

— А что тебе было приказано? Сопровождать меня и быть при мне управляющим? Так меня это устраивает. Что же до твоего господина, то отпишешь ему о моем своеволии. Купцы по Славутичу ходят постоянно. Так что с кем отправить, найдется. А то можешь и сам отправиться с ними. Деньги на дорогу я выдам. Как говорится, вольному воля.

— И ты не побоишься оставить подле себя человека, преданного императору?

— Повторяю. Ни я, ни мои люди его не предавали. Просто нам не выгодно то, что он нам предложил, вот и все. А коли так, то и ты мне не помеха. Наоборот, такому помощнику, как ты, я буду только рад.

— Я не предам господина.

— И зря. Он спросил тебя, чего ты хочешь? Сказал, на сколько отправляет тебя в далекую Таврию? Сколько продлится твоя служба на чужбине? Судя по тому, что ты решил жениться на Анне, тебя сослали до конца твоих дней. В чем твоя выгода?

— Я приносил ему клятву верности.

— Повторюсь. Тебе ничто не мешает оставаться верным своей клятве.

Зосима смерил Михаила взглядом, дернул щекой и направился на корму, туда, где располагался вместе с Анной и детьми. Корабли были загружены под завязку, а потому теснота была невероятная. И в таком порядке путешествие длилось уже две недели.

Поначалу держались флота, отправленного императором. Но три дня назад в дневном переходе Михаил организовал проблемы, из-за которых его каравану пришлось отстать от флота. После чего он обозначил капитанам новый маршрут с конечным пунктом в Олешье.

Торговцы было возмутились. Шутка сказать, но маршрут оказался гораздо короче изначального. А когда поняли, что на оплате это никоим образом не скажется, сразу же успокоились. Хотя им все одно придется отправляться, кому в Херсонес, кому в Таматарху. Не возвращаться же в Константинополь порожняком. А то, глядишь, и в Олешье сумеют обзавестись грузом. Оно бы неплохо, только это маловероятно.

За прошедшие полгода Михаил успел приобрести еще три ладьи, новгородской и киевской постройки. А заодно модернизовать их парусное вооружение, осуществив свою задумку с гафелем и стакселями.

Среди бывших дружинников Романа нашлись несколько человек, знакомых с кораблевождением. Так что обращаться за помощью к посторонним не пришлось. Не обошлось без эксцессов. Суеверные воины нипочем не желали рубить носовую фигуру. Пришлось настоять на своем и самому браться за топор. А иначе бушприт не приладить.

Правда, он все же пошел навстречу хмурым воинам, ни в какую не желавшим подниматься на борт корабля без оберега. Припомнив, как в более поздние времена носовые фигуры устанавливали под бушпритами, он поступил так же. В результате пограничники приняли такую меру, и все остались довольны.