Воевода Шеин

И Господь смилостивился над жителями Пронска и округи, окрестных сел и деревень. К вечеру какие-то могучие силы природы повернули снеговые тучи на север, ветры погнали их на Рязань, на Тулу, на Серпухов и Москву. Позже Михаил Шеин узнал, что снегопад в Москве длился сутки, после чего надвинулся мороз, сковав реки и озера. Пронск миновала эта беда. Уже на другой день светило горячее августовской поры солнце. Снег растаял, как будто его и не было. А ещё через день в округе началась уборка хлебов. Подгоняли слухи о приближении крымской орды.

Ратники Пронска тоже занялись уборкой урожая. Вот уже многие годы, почти со времён взятия Казани, чему минуло полвека, на благодатной степной ниве за Пронском сеяли зерновые: рожь, овёс, ячмень и даже особый вид пшеницы — полбу. А в самый разгар уборочной в двух вёрстах от Пронска, на западном берегу речки Кердь, впадающей в Проню, появился небольшой отряд ордынских воинов. Один из них держал на древке белое полотно: шли с миром.

Дозор из крепости остановил ордынцев за речкой Кердь. Кое-как им дали понять, что нужно дождаться воеводы из Пронска. Вскоре к берегу Керди прискакали Артемий и Никанор. Сотский сразу повёл переговоры с ордынцами.

— Что вам нужно? Зачем приехали в наши пределы? — кричал Никанор через речку.

— Отдайте нам воинов, взятых в плен, — отвечал старший из ордынцев, — и мы уйдём в степи.

Шеин и Измайлов так и предполагали, когда гонец сообщил им, что прибыли ордынцы. Посылая Артемия на переговоры, Михаил сказал ему:

— Передашь им, что без воли большого воеводы мы не можем отдать пленных. Скажи, чтобы ждали нашего решения. Ещё скажи, чтобы привели на обмен двести русских пленных.

И потому Артемий, посылая Никанора к берегу речки, наказал ему:

— Ты, Никанор, молви ордынцам, что отдадим пленных при условии передачи нам за каждого двух русичей. Малых, старых — не имеет значения.

Никанор прокричал слово в слово. А в ответ ему крикнули:

— Никаких русских! Если отдадите наших, уйдём в Крым и не будем зорить вашу землю. Ваших пленных у нас нет. Не отдадите, сровняем крепость с землёй!

— А чем поручитесь, что уйдёте в Крым?

— Словом. Оно у нашего хана крепче стали.

— Хорошо. Если уйдёте домой, может, и отдадим пленных. Но ждите три дня воли большого воеводы. Тут, на берегу Керди, и сидите!

Никанор вернулся к Артемию.

— Всё ли сказано мною, воевода?

— Всё как следует сказано. Леший прислал их на нашу голову, — в сердцах произнёс Артемий.

Чуть позже Михаил и Артемий вели по поводу татарских пленных трудный разговор. Оба они считали, что пленники им в тягость, что от них надо избавиться и чем раньше, тем лучше. Но и гнать их, не зная воли князя Трубецкого, они опасались и решили послать в Рязань гонца. Так и сделали. Теперь ждали его возвращения. Он появился только на исходе четвёртого дня и привёз много неутешительных вестей. Небывалое бедствие и впрямь навалилось на все земли севернее Москвы и на сам стольный град. До Вологды и дальше выпал немалый снег, ударили морозы и сковали реки и озера. От мороза и снега погибли все овощи, хлеба, случился большой падеж молодняка животных. Руси угрожал голод.

И было велено воеводой князем Трубецким разобраться с пленными по своему разумению. Гонец передал Шеину так:

— Ежели они тебе не нужны и хан не будет зорить наш край, верни их Казы-Гирею. Да поступай не опрометчиво. Князька Шалимана не отдавай, оставь в залог. А как уйдёт орда из наших пределов, тогда и отпустишь.

Позже всё так и было исполнено, как повелел князь Тимофей Трубецкой. Пленным дали несколько лошадей с повозками для раненых, съестных припасов из того, что ордынцы оставили в перемётных сумах на месте схватки, и в сопровождении полусотни воинов повели в степные просторы за село Скопин. Там и отпустили на свободу.

Князя Шалимана со слугой освободили спустя десять дней. Им дали коней, снабдили съестным.

Казы-Гирей держал своё слово лишь один год. Через год отряды крымчаков вновь начали рыскать по южным землям Руси. А следом катилась орда.

В Пронске полку Шеина этот минувший год дался нелегко. Весь год воины сторожевого полка укрепляли крепостные стены и копали с двух сторон ров, чтобы наполнить его водой из рек Проня и Кердь.

Глава девятая ЯДРА АНИСИМА

Воеводство в Пронске в минувшем голодном для Руси году оставило в жизни Михаила и Артемия яркий след. Оба они располагались на постое в большом доме городского дворянина Никиты Селезнёва. Когда-то он был воеводой в Пронске, но в сече с казанскими ордынцами потерял ногу и теперь коротал свой век в кругу семьи. Она у него была большая: четыре дочери, три сына. Четверо из них уже обзавелись семьями. Дочь и два сына-погодка ещё пребывали в родительском гнезде.