Воин Доброй Удачи

Акхеймион вгляделся в темный блеск его глаз.

– И уничтожить.

Торжественный кивок, несущий в себе тысячи лет неизбежности.

– И уничтожить.

* * *

Мимара не знает, что именно предупреждает ее о внезапной перемене в отношениях скальперов. Ее мать однажды сказала ей, что основная часть разговоров состоит из скрытых обменов и что большинство мужчин болтают в полном неведении об их значении и о собственных намерениях. Мимара усмехнулась этой идее, но не потому, что та звучала фальшиво, а потому, что ее мать спорила с ней.

– Большинству трудно это переварить, – сказала императрица с материнской усталостью. – Они верят в тысячу вещей, которые не могут видеть, но скажи им, что основная часть их собственной души скрыта, и они начнут упираться…

Это оказалось одним из тех редких замечаний, которые могли бы смягчить гнев Мимары и оставить ее просто обеспокоенной. Она не могла отделаться от ощущения, что объектом этого разговора, скрытым объектом, был ее отчим Келлхус. Мучительное подозрение, что мать предупреждала ее о нем.

В тот день какая-то ее часть проснулась. Одно дело – осознавать, что мужчины, ухаживающие за ней, говорят сквозь зубы, как сказали бы айнонцы, но совсем другое – думать, что мотивы могут скрываться сами собой, оставляя людей, которыми они движут, совершенно убежденными в своих благородных намерениях.

Теперь она это чувствует. Что-то скрытое произошло здесь, среди этих праздных людей, на разрушенных окраинах Сауглиша. Что-то такое же неземное и маленькое, как душа, стремящаяся к какому-то решению, но столь же важное, как все, что случилось в ее жизни.

Она становится тихой и внимательной, зная, что единственный вопрос заключается в том, осознают ли они это…

Скальперы.

Капитан присаживается на край замшелого камня, который пахнет каменной кладкой, хотя и выглядит вполне естественным. Он смотрит на случайные островки растительности среди камней с какой-то неподвижной ненавистью, как человек, который никогда не устает считать свои обиды. Галиан и Поквас разлеглись на матовой почве пригорка, тихо переговариваясь и шутя. Колл сидит, как труп со скрещенными ногами, его пустые глаза ничего не видят. Сарл то сидит, то встает, то снова садится и снова встает, ухмыляясь своим морщинистым лицом, и бормочет что-то о тропах и о богатстве.

Только Ксонгис остается трудолюбивым и бдительным.

Через некоторое время Галиан резко выпрямляется. С таким видом, словно между ним и Поквасом разрешается какой-то неслышный спор, он спрашивает:

– Какова будет наша доля?

Один удар сердца длится изумленное молчание – так силен общий ужас обращения к капитану.

– Столько, сколько ты сможешь вынести и при этом выжить, – наконец говорит лорд Косотер. Абсолютно ничего в его взгляде или поведении не меняется, когда он произносит это. Он в буквальном смысле говорит так, словно на самом деле молчит.

– А как насчет квирри? – задает Галиан новый вопрос.

Тишина.

Несмотря на атмосферу напряженного обдумывания, лорд Косотер создал между собой и своими людьми атмосферу непостоянства, установив такие расплывчатые и хрупкие порядки, что, кажется, все, что выходит за рамки смиренного повиновения, может стать поводом для казни. Галиан рискует своей жизнью, просто задавая вопросы в присутствии всех остальных. А уж упоминая квирри…

Это кажется не чем иным, как самоубийством. Это поступок глупца.

Капитан медленно качает головой.

– Об этом знает только Клирик.

– А что, если ты потребуешь, чтобы Клирик отдал его?

Медленно повернув голову, словно она держится на гранитном шарнире, лорд Косотер, наконец, смотрит на бывшего солдата.

– Этот фальшивый человек сошел с ума! – заявляет Поквас своим характерным басом с зеумским акцентом.

Капитан опускает голову и задумчиво покусывает нижнюю губу.

– Да, – говорит он с мрачным видом. – Но подумай. Нам был дан год. Вся наша жадность утолена. – Он ищет взглядом каждого из своих людей, как будто знает, что должен запугать их одного за другим. – Он доставил нас к этим богатствам.

Галиан улыбается, как человек, чьи аргументы слишком хитры, чтобы их можно было опровергнуть.

– Тогда зачем же терпеть его дальше?

Впервые Мимара замечает ярость, вспыхнувшую в глазах капитана.

– А кто вернет нас назад, дурак!

Снова наступает тишина.

Кошмарная напряженность охватывает обоих мужчин.

Галиан смотрит на айнонского кастового аристократа с притворным почтением, его манеры так беспечны, так дерзки, что из легких Мимары вырывается едва слышный шепот.

– Мне нужен огонь, – говорит он.

– Мы идем в темноте.

Галиан смотрит на лесистые глубины вокруг них, а затем снова на своего капитана.

– Да… Страна голых, не так ли? – Теперь в его враждебности нет ничего лукавого. – А где же тогда эти голые?

Капитан смотрит на него в течение нескольких ударов сердца, его глаза прячутся в тени под тяжелыми бровями, а нос и щеки похожи на сколотый кремень над щеткой усов и бороды. В его самообладании есть что-то бездыханное, абсолютное. В его глазах мелькает мрачное раздумье…

Это взгляд человека, убийцы, нашедшего темный центр паутины своего врага.