Воин Доброй Удачи

– Неужели ты такой дурак, Галиан? – громко выпаливает Мимара. Напряжение слишком велико. – Ты хочешь бросить палочки и отдаться на милость Судьбы-Блудницы?

Но бывший солдат смотрит только на капитана.

– Ты ведь уже принял решение, только что, не так ли? – говорит он с ленивой улыбкой. – Ты решил убить меня.

Лорд Косотер сверкает глазами – эдакий седой король, склонившийся в своем каменном кресле. Темная, деспотичная фигура, выносящая приговор глупцу, скачущему перед ним.

– Пока девка не начала вопить, – настаивает Галиан. – Этот момент тишины… Ты подумал про себя: «Убей этого дурака!»

В его интонации слышатся внезапная злоба и довольно большое сходство с рычащим голосом капитана, так что Поквас невольно начинает смеяться. Даже Ксонгис, занятый своим луком, улыбается в своей загадочной джеккийской манере.

Ужас пронзает Мимару насквозь. Она только что мельком увидела дикие очертания того, что сейчас произойдет. Увидела и заговор, и заговорщиков.

– Но ведь ты уже думал об этом раньше, не так ли, капитан? Каждый раз, когда ты видел, как я наклоняюсь за квирри вместе с остальными, что-то кричало: «Убей его!» в той судороге, которую ты называешь душой.

Капитан остается совершенно неподвижным, наблюдая за приближением солдата со своего импровизированного трона.

– Как оказалось, – продолжает Галиан с веселым юмором, – мы вместе склонялись к мятежу…

Он останавливается прямо перед лордом Косотером, в пределах досягаемости его палаша. В глазах капитана мелькает какая-то скука, как будто мятеж – это его старый и скучный друг.

– И ты должен был знать это каждый раз, когда я мельком видел тебя… – Галиан вскидывает руки и, словно осмеливаясь нанести ему удар, с мстительным презрением наклоняется вперед. – Я слышал, как кто-то прошептал: «Убей его!»

Стрела попадает капитану прямо в рот. Он резко поворачивается, как будто его ударили, и отшатывается назад на пару шагов. Он на мгновение замирает, выплевывая треснувшие зубы.

Облако закрывает солнце.

Капитан Шкуродеров, человек по прозвищу Железная Душа, поднимает свое лицо, но смотрит не на лучника Ксонгиса, а на создателя этого лучника Галиана. Древко стрелы хорошо видно. Она пронзает нижнюю половину его лица, туго натягивает бородатую кожу. Из уголка его нижней губы сочится кровь. А самого его пробивает смех.

Сардоническое ликование, злобное из-за своей интенсивности, сияет в его глазах, как колдовство.

Вторая стрела вонзается ему в шею. Он крутится на одном месте, как будто его удерживает завязанная вокруг талии веревка. Он словно повисает на ней на мгновение, как вещь, сделанная из воска. А затем он падает, утыкаясь лицом в почву. Короткий миг бьется в судорогах. Начинает дрожать, его руки и ноги сотрясаются с бешеной яростью. За этим следует безумная, звериная борьба, как будто стихийная дикость или чей-то неупокоенный дух дремали в нем, скрытые, и только теперь смогли вырваться на свободу от человеческих ограничений.

С выражением ужаса на лице Галиан вытаскивает меч.

Капитан вцепляется когтями в покрытый листьями дерн у своих ног и хватает растущее молодое деревцо не толще двух больших пальцев. Его позвоночник выгибается дугой под окровавленной кольчугой. Его голова откидывается назад. Он корчит гримасы вокруг своего разбитого рта, выдувая ярость, слюну и кровь. Его глаза сверкают, как жемчужины. Фыркая от усилия и ярости, он начинает выкручивать и дергать деревцо, как будто это позвоночник все мира – единственное, что можно сломать.

Он ревет.

А затем его голова исчезает, подпрыгивая на хвосте своей кастово-благородной косы.

Тишина – это время видимых вещей.

Смертная, что-то холодное шепчет внутри Мимары.

В конце концов, она смертная.

* * *

Странно, как квирри умудрялся превращать важные вещи в наркотик.

Предзнаменования конца света. Гибель рас… На голом солнечном свету все это казалось не более чем красивой краской, своего рода украшением.

Северная башня Муроу, передние ворота библиотеки, представляла собой всего лишь холм. Разбросанные повсюду куски вертикальных стен то тут, то там торчали из ровных склонов, но в остальном башня перестала существовать. Южная же башня необъяснимым образом сохранилась почти нетронутой – циклопический квадрат, который парил на фоне безоблачного неба. Даже обсидиан, покрывавший ее основание, уцелел. Дерн и кустарник возвышались над ее далеким венцом, а несколько цепких деревьев свисали с ее боков, цепляясь за нее корнями. Несмотря ни на что, старого волшебника внезапно поразило мальчишеское желание взобраться на башню, а за ним последовало чувство усталой тоски.

Было время, когда он целыми днями бродил среди руин, куда менее значительных, чем эти. Время, когда его тревоги были достаточно малы, чтобы не обращать на них внимания.