Воин Яровита

– Получится. В лагере неразбериха, и про нас никто не думает. В тыловом охранении на дороге у меня есть знакомые, которые тоже не прочь покинуть нашего доблестного Фридриха, так что уходить будем не сами по себе. Выйдем после полуночи. До утра затаимся в лесу, я сегодня неплохую лощину приметил, отсидимся в ней и начнём отход. Вот только пойдём не в Саксонию, а на соединение с войсками Адольфа Шауэнбургского, который сейчас на побережье. Бодричей хоть и много, но они не могут быть везде. Значит, основные их силы прикрывают направление на запад, а на севере только дозоры. Я уверен в этом, и места здешние мне более-менее известны, так что выберемся. Что скажешь на это, Зальх? Ты с нами?

Ещё неделю назад молодой рыцарь, возможно, ответил бы категорическим отказом, ибо тогда он считал, что рыцарь не может поступиться честью, бросить своего полководца и убежать с поля битвы. Но во время изнурительных маршей и на привалах после стычек с венедами Седрик не раз вспоминал слова своего батюшки, который говорил, что иногда жизнь должна ставиться выше законов рыцарства и приказов неблагодарных графов и герцогов. При этом старый Зальх всегда кивал на свою покалеченную ногу, а потом добавлял, что будь он в своё время поумнее и поосмотрительнее, не стал бы калекой. Седрик это никогда не забывал, а побывав на настоящей войне и посмотрев на то, как руководят войском пфальцграф Фридрих и его приближённые, понял, что батюшка прав. Полководцы приходят и уходят, при этом у каждого свои цели и понимание того, как правильно вести войну, а жизнь одна.

Кроме того, сидящие рядом с Зальхом воины, которые были преданы Юнгу, словно псы, вели себя несколько странно.

У одного, того, что справа, в руках был кинжал, которым он строгал палку, а другой, слева, придвинулся поближе к рыцарю. Возможно, это была случайность. Однако Седрик подумал, что, если он не примет предложение Густава, воины набросятся на него и убьют. Почему? Да потому, что юноша мог доложить о планах своего командира людям пфальцграфа, и для Юнга это стало бы несмываемым позором, не только для него лично, но и для всего рода. А так, если всё пройдёт тихо, никто ничего не докажет. Шёл отряд, отбился и остался один против орды варваров. Затем храбрые воины совершили десяток подвигов и уничтожили сотни врагов, а потом смогли пробиться к другим католикам. Всё логично и просто, настолько, что это понимал даже неопытный Седрик. Поэтому решение он принял быстро.

– Да, я с вами, – глядя прямо в глаза Юнга, сказал Зальх.

Командир был удовлетворён, а юноша краем глаза заметил, что воины рядом с ним расслабились и отодвинулись. Значит, он принял единственно верное решение, и дороги назад уже не было.

Юнг стал отдавать своим людям приказы, и они, превозмогая усталость и слабость, собрали нехитрый скарб отряда, упаковали в походные мешки броню, проверили обувь и наточили оружие. За этими занятиями время до полуночи пролетело незаметно. Лагерь германцев затих и забылся тревожным сном. А воины, затушив костёр, поднялись и цепочкой двинулись в сторону леса.

Вскоре дезертиров окликнули. Это было боевое охранение, в котором у Густава имелись знакомые. Между ним и караульными состоялся короткий разговор, к группе Юнга присоединилось ещё десять человек, и все вместе по узкой неприметной балке беглецы втянулись в неприветливый тёмный лес. Вокруг царила кромешная тьма, и двигаться дальше было невозможно. Но делать это никто и не собирался, поэтому воины затихли и стали ждать рассвета. Лагерь пфальцграфа находился от них на расстоянии одной мили и был как на ладони. Седрик видел костры и мелькающие на их фоне человеческие тени. Ему было страшно, и казалось, что за каждым тёмным кустом прячется враг, а ещё юноше хотелось спать, а в его животе бурчал голодный зверёк, который требовал пищи. Только еды не было, и юноша, как в детстве, закрыл глаза, постарался отвлечься и подумать о чём-то хорошем. Мысли потекли плавно и размеренно, Седрик представил, что он дома, и вскоре, забыв о страхе и голоде, задремал.

Сколько он проспал, Зальх не знал, а проснулся оттого, что на его плечо легла чья-то рука. Седрик вздрогнул, открыл глаза – было раннее утро. Он поднял голову и увидел рядом с собой Юнга, который кивнул в сторону поля и еле слышно прошептал:

– Глянь-ка, Седрик, вовремя мы ушли.

Зальх поднялся, посмотрел на ясно видимый лагерь германского войска. Там зажигались дополнительные костры, и между ними суетились люди. Потом взвыли сигнальные трубы, чей зычный глас донёсся до спрятавшего беглецов лесного массива, и практически одновременно с этим послышался многоголосый рёв бодричей, которые в больших количествах выходили из окрестных лесов и окружали германцев плотным кольцом.

Седрик обернулся к Густаву:

– Наши отобьют врага?

Ветеран, лицо которого было скрыто тенью деревьев, помедлил и отрицательно качнул головой:

– Не думаю. Венеды выбрали отличный момент для удара, и их слишком много.

– Так, может, нам пора уходить?