Воин-монах на престоле

Аттису не следовало забывать о значении звездной тиары, которой его увенчала Кибела. Однако он дал увлечь себя речной нимфе, наяде, олицетворению красоты, ловушке космических сил, стремящихся вовлечь души в свои дела беспредельного продолжения и включить их в цепь вечного становления. Если заменить форму выражения своих мыслей Юлианом формой их выражения современным толкователем неоплатонического мистицизма – нашим современником и соотечественником Александром Рубеновичем Шавердяном, то можно сказать: «Души, искры небесного огня, излучаемые Аттисом, вместе с ним ниспадают с Млечного Пути в мутные воды Материи. Испив – по вине неверного пастуха – хмеля жизни из поднесенных им чаш, они, доведенные опьянением до бешенства, превращаются в крылатые вожделения, перепархивающие в весеннем луче с юношеских уст на девичьи уста и умоляющие нас сорвать их посредством поцелуя, чтобы мы придали им телесные облик и форму».

Но эта эманация, согласно представлениям августа Юлиана, сопровождается непрекращающимся возвращением обратно к Богу, ибо ниспадение из высшего принципа в этот низший мир не может быть продолжительным. Формы должны возвращаться в область чистых идей. Плененные души должны освобождаться и вновь обретать свою потерянную сверхкосмическую родину. Великое дело освобождения пленных душ совершается видимым богом Солнца («оком верховного бога», как выразился бы зороастриец, но не митраист Юлиан), владыкой хоров небесных сфер, принципом порядка, законности и гармонии. Бог Солнца вселяет в падшие, но раскаивающиеся души философское познание, любовь к справедливости и знание Единого, Единства. Посредством невидимой, бестелесной, божественно-чистой субстанции своих лучей бог света притягивает счастливые души и дает им восходить к нему. Верным союзником этого бога является Лев, символ поднимающейся ввысь силы огня. В этом смысл мифа, повествующего о том, что лев привел к оскоплению Аттиса, не допустив его тем самым до соития и зачатия. Если же выражаться более современным языком, речь идет о конце падения интеллигибельного в мир материи; божественный элемент возвращается к своему истоку; за рассеянием в царстве многообразия следует сплочение рассеянного в Единстве: «Начальствует Аттис <…> львами, которые вместе со своим предводителем избрали для себя горячую и огненную сущность, и суть первые причины огня. А поскольку теплота исходит от огня, они суть причины движущей энергии и сохранения иных существ. Аттис облежит небо, как тиара, и оттуда устремляется к Земле. <…> Мать Богов заботится о том, чтобы Аттис не оставил ее или не возлюбил другую. Но он отошел от нее, дойдя вплоть до самых пределов материи. Поскольку же должен был быть положен конец беспредельности, и он должен был остановиться, то великий Гелиос <…>, царствующий вместе с Матерью и вместе с ней творящий все вещи, промышляющий о них и без нее не делающий ничего, убедил Льва обнаружить становление (попытку Аттиса уединиться и совокупиться с нимфой – В. А.). Что же это за Лев? И в самом деле, мы слышали, что он пылающий, значит, он есть причина, предшествующая горячему и огненному, и ему должно противостоять нимфе, стать завистником ее близости с Аттисом. Кто есть нимфа, уже сказано. Миф говорит, что Лев служит творящему Провидению (Пронойе – В. А.) о сущих, которое, очевидно, означает Мать Богов. <…> выявление и обнаружение юношей [истины] становится причиной его оскопления. Что обозначает это оскопление? Удержание беспредельного. Ибо становление было заключено творящим промыслом в определенных эйдосах (идеях – В. А.), и не без так называемого безумия Аттиса, который выступил и преступил меру, и через это обессилел, и стал уже невластен над собой; это не нелепо, ибо речь идет о причине, низшей среди богов».