Воин-монах на престоле

Плотин предназначал свои рассуждения для тех, кто желал бы практиковать теургию, целью которой было воссоединение с Божественным (обретение Гнозиса, или Гносиса – сокровенного знания). Поэтому, его школа напоминает школу размышлений или медитаций. Ямвлих Халкидский (Сирия), ученик Порфирия (который сам был учеником Плотина) преподавал в большей степени ритуализированные методы теургии, которые включали в себя инвокации[105], и, как религиозные, так и магические ритуалы и церемонии. Ямвлих считал, что теургия является подражанием богам, и в своей главной работе, «О Египетских Мистериях», он охарактеризовал теургические ритуалы как «ритуализированную космогонию», которая наделяет воплощенные души божественной ответственностью создания и сохранения космоса. В рассуждениях о трансцендентном Ямвлих заключает, что оно не может быть ухвачено умозрительными построениями, так как трансцендентное непостижимо. Теургия – <…> ряд ритуалов и операций, чьей целью является восстановление трансцендентной сущности с помощью повторного прохождения Божественных «сигнатур» сквозь слои бытия. Образование важно для понимания схемы вещей, как она представлена Аристотелем, Платоном и Пифагором, а также халдейскими оракулами. Работа теурга проходит по правилу «подобное к подобному»: на материальном уровне с помощью физических символов и магии; на более высоком уровне – с ментальными и чисто духовными практиками и мистицизмом. Начиная с нахождения Божественного в материи, теург в конечном счете достигает уровня, где внутренняя божественная часть души объединяется с Богом. <…> Практика теургии представлена в широком спектре исторических источников, дошедших до письменной эпохи (? – В. А.). Существуют таблички с заклятьями, возникшие на греческой и римской почве; египетские демотические папирусы; магические папирусы, написанные на коптском языке; еврейский учебник магии; наконец, человечество располагает собранием греческих магических папирусов из Египта, в которых широко представлены различные практики по вызову (ангелов и богов – В. А.) и взаимодействию с ангелами и богами».

Уф-ф-ф! Право слово, тут без амфоры доброго хиосского, самосского или фалернского вина не разберешься (и то, если пить его не разбавленным на две трети водой, как культурные эллины, а неразбавленным, как некультурные скифы, готы, персы и другие «варвары»!)… Но мы все-таки попробуем и без амфоры разобраться, с чем уже пришлось на практике столкнуться Юлиану.

На самую высшую ступень душевного совершенствования ученики Ямвлиха ставили теургические добродетели, средством достижения которых, согласно их утверждением, было отправление их тайного культа. Теургия, в чьи тайны они посвящали своих приверженцев, выводилась непосредственно из предсказаний халдейских оракулов. Прокл по-своему исповедовал и представлял это «сыновство» в рамках мистической веры, помещая себя в качестве звена «ангельской цепи Гермеса» непосредственно после Юлиана Халдея, основателя мистерий, чьим верховным жрецом, первосвященником, он был.

Дойди до нас комментарий Ямвлиха, «хорошей рукописью» которого так хотел бы владеть царевич Юлиан (если, конечно, верить его письму Приску), мы знали бы о характере и методе преподавания учения, с помощью которого Максим Эфесский убедил последнего из Вторых Флавиев вернуться к вере в «праотеческих» богов. Но, к сожалению, этот комментарий бесследно затерялся где-то в лабиринтах времени и вряд ли будет когда-нибудь найден. Тем не менее, имеется достаточно сведений, позволяющих нам составить себе представление о сущности проникнутой халдейским влиянием теургии, в тайны которой был посвящен – инициирован – царевич Юлиан.

Халдейский тезка Юлиана, чью теософию прокомментировал Ямвлих, был сыном тавматурга, вероятно, прибывшим в Рим из древней Халдеи, то есть Вавилонии (породившей впоследствии и упоминавшегося нами выше пророка Манеса-Мани – основателя манихейства) вскоре после того, как завоевательные походы римского императора Траяна из династии Антонинов, шествовавшего по стопам солнцеликого Александра Македонского, снова открыли людям античного Запада путь в Персию и побудили их вновь обратить внимание на характерные особенности этой манящей и таинственной страны.