На улице обычное ненастье,И нынче я в подземном переходе,Хотя спешила очень сильно, вроде,Заслушалась каких-то двух певцов.Сулила песня если и не счастье,То оного хотя бы вероятность,И это было грустно и приятно —Гитара с подголоском бубенцов.Мой милый друг, я знаю, жизнь — копейка,Мне ни себя, ни Вас ничуть не жалко,Вы помните, есть старая считалка,Где кто-то просто вышел погулять.Но прохудилась детства душегрейка,И даже там, мне кажется, стреляют.(Все дети в своих играх убивают.)Ну, что же дальше — три, четыре, пять…Взгляните — под роскошным покрываломОгромный странный город на морозе,Как император, опочивший в бозе,При всём параде в струночку лежит.Но истинных трагедий крайне мало —Всё больше фарсы или мелодрамы,И это ведь неплохо, скажем прямо,Случись иначе — мир не устоит.Влюбиться в Вас, наверное, прикольно,А впрочем, в нашей жизни всё возможно.Ну что Вы, не глядите так тревожно —Я, право, не хотела Вас пугать.Я слишком знаю, что такое «больно».На вещи глядя чересчур реально,Я отменяю всякую фатальность,И я не стану в зайчика стрелять.
«Полночь бредит обрывками медленно тающих фраз…»
Полночь бредит обрывками медленно тающих фраз:…Скоро яблочный Спас, мой родной, скоро яблочный Спас.Скоро яблочный Спас, мой родной. Мы откроем окно,И подскажет нам утро, что яблоку всё прощено.Поплывут колокольные звоны вдоль улиц, садов,Распадётся узор наших жизней и сложится вновь,В хороводе закружат белёные стены церквей,И улыбка твоя отразится в улыбке моей.Скоро яблочный Спас, мой родной. Мы откроем окно.Мы с тобой прощены, нам давно уже всё прощено.В каждой тёплой молитве есть тихое слово о нас…Скоро яблочный Спас, мой родной, скоро яблочный Спас.
«Я, которая не желала…»
Я, которая не желалаНи господ себе, и ни слуг,Не держала — сама улеталаИз кольца замкнувшихся рук,Я, которая так беззаконна,Нынче власти хочу над чужой,Над такой же бездомной, бездоннойИ по-птичьи свободной душой.