Война

В воздухе снова зашелестело. В первую секунду Артем опять дернул автомат: «Утка!», но потом понял, что ошибся. Высоко в небе прошуршал снаряд крупного калибра, ушел в сторону Алхан — Калы. Все механически задрали головы вверх, посмотрели в небо, прислушиваясь, а когда шорох утих, повернулись в сторону села. Секунду–другую была тишина, потом стоявший первым на откосе белый домик вспучился, надулся изнутри и исчез в огромном взрыве, разлетелся в стороны, кувыркаясь в воздухе потолочными перекрытиями. Чуть позже докатился и звук разрыва, рокотом прошелся по болоту, а через секунду из–за леса, оттуда, где был полк, донесся и запоздалый выстрел.

— Ого! Прямое попадание.

— «Сушки». Здоровые, блин. Один снаряд — и дома нету.

— Ну, началось, теперь точно не сменят.

Обстрел начался сильный. Снаряды сыпались один за другим. Сзади, из–за леса и справа, откуда–то с гор, били «саушки». Там же, в горах, взвыл «Град»[31], его залп накрыл Алхан — Калу ковром. Слева от бугорка заговорила минометная батарея. Мино метка работала где–то совсем рядом с ними, хлопки ее «васильков»[32] выделялись из общей канонады, почва каждый раз отдавала толчком в ноги.

Алхан — Кала исчезла. Ее смахнуло с обрыва, словно ребенок сбросил со стола неудав- шийся город из кубиков. На месте села тучами клубилась пыль, земля взлетала и падала, в воздухе висели крыши, доски, стены. Воздух дрожал, физически ощутимо раздираемый металлом. Железа было так много, что пространство сгустилось, и каждый пролетавший в селе осколок, двигая по одной молекуле кислорода, оставлял теплый след на лице. Разрывы и выстрелы смешались в один сплошной гул, тяжелой густотой наполнив эфир, придав ему массу и вдавив головы в плечи.

Они стояли и молча смотрели на обстрел. В такие минуты, когда дома, кувыркаясь в тоннах поднятой на воздух земли, разлетаются в щепки, оставляя после себя воронки размером с небольшое озерцо, а почва на три километра вокруг дрожит от ударов двухпудовых снарядов, — в такие минуты особенно остро чувствуется слабость человеческого тела, мягкость костей, плоти, их незащищенность перед металлом. Бог ты мой, ведь весь этот ад не для того, чтобы расколоть напополам Землю, а всего лишь для того, чтобы убить людей! Оказывается, я очень слаб, я ничего не могу противопоставить этой лавине, с легкостью разметавшей вдребезги целое село! Меня так легко убить! Эта мысль парализует, лишает дара речи.

— Сейчас повалят, пидоры.

Они очухались, повскакивали с мест, разбежались по позициям. Над болотцем опять протяжно и страшно запели «К бою!». Артем бросился к бэтээру, схватил рацию, побежал к Ситникову.

Нашел его около вчерашней балки. Тот лежал, опершись на землю локтями, и разглядывал Алхан — Калу в бинокль. Рядом покуривал Вентус. Оба были напряжены, но не нервничали. Ситников не обернулся, сказал только:

— Вызови комбата.

Артем вызвал «Пионера». Ответил опять Саббит.

— «Пионер» на приеме. Передаю трубку главному.

Заговорил комбат.

— «Покер», это главный. Значит, так. Остаетесь на месте. Смотрите в оба. Если «чехи» пойдут на вас, будете огонь корректировать. Ближе к вечеру буду. Как понял, прием?

— Понял тебя, понял. — Артем снял наушники. Ситников выжидающе смотрел на него. — Остаемся здесь, смотрим «чехов».

Обстрел продолжался еще около часа, затем постепенно утих. Теперь «саушки» били по одной, одинокие снаряды через каждые минуту–две ложились в Алхан — Кале. Пыль осела, из густых клубов проступили домики. Артем удивился — целый час такое молотилово стояло, что он ожидал увидеть пустыню в воронках, а село оказалось практически целым. Во всяком случае на первый взгляд, хотя точно тут сказать невозможно. Сколько раз они так обманывались с ночлегом — смотришь, дом вроде целый, а зайдешь во двор — там только одна стена.

Явные разрушения были только на правой окраине села — здесь Алхан — Калу потрепало сильно. Видимо, лишь этот район и обстреливали. Похоже, что Басаев со своими «чехами» там. Прямо напротив них. Если пойдет, им встречать.

Они затаились, слились в ямках с землей, сровнялись с ней, разглядывая село по стволу автомата. Пошевеливались, устраивались поудобнее, готовясь к бою и заранее намечая ориентиры, а потом залегли надолго, замолчали, не выдавая себя ни звуком, и затихли, ожидая «чехов».

Комбат приехал, когда уже опускались сумерки, вторые для них на этом болоте. Его бэтээр и три машины «семерки» шумно влетели на бугорок и остановились, не маскируясь.

Комбат сидел на головной броне, возвышаясь над ними, как Монблан, в обычной для него позе ферзя: рука упирается в колено, локоть — на отводе, тело чуть подано вперед. Орлиный взгляд. Эффектный «натовский» броник. Не запачканный землей камуфляж. Орел–мужчина.

— О, приехал наконец. Ты глянь на него! Ферзь, блин. Как на параде, только оркестра не хватает. Чтоб не только в Алхан — Кале, но и по всей Ичкерии «чехи» знали — комбат прибыл… Глупый Хер!