Война

Комья земли посыпались на мое одеяло.

Если ранят, тогда можно убраться отсюда. Нет… так не годится. Нужно выстоять!

Враммс! Я сжался.

И чего я испугался! Если меня… Но где же Хензель?

Вроде стало утихать.

Я выпрямился.

Еще несколько снарядов разорвалось в низине. Стало совсем светло. Похоже, собиралось проглянуть солнце.

— Вы не видели Хензеля? — спросил я Бранда.

— Нет.

Я замолчал, парализованный страхом.

— Иди-ка сюда! — крикнул Хартенштейн. — Мы там обнаружили склад продуктов с сельтерской водой и сухарями. Сухари, правда, немножко заплесневели.

Он протянул мне мешочек с сухарями.

— Ты Хензеля не видел?

— Не…

Я взял сухарь и бутылку сельтерской.

Подошел Ламм:

— В четвертой роте большие потери. Командир батальона и командир второй роты ранены.

— А что атака?

— Захлебнулась, почти все командиры убиты. В темноте они забрали слишком далеко вправо, почти вдоль французской линии. Но точных сведений пока нет. Оставшиеся в живых залегли в воронках от снарядов прямо перед французскими позициями.

— Внимание! — крикнул я. — Снова начинается! — Я опять увидел сыпавшиеся на землю гроздья сигнальных ракет.

Мы укрылись в окопах.

Над нами гудели снаряды; жужжа, градом сыпались осколки. Тяжелите снаряды разрывались, сотрясая землю, разбрасывая комья глины. Я лежал, втиснувшись в окоп, и грыз сухарь.

Может, санитары знают, что с Хензелем?

Огонь на сей раз показался мне слабее предыдущего. В десять минут первого он утих.

Я поднялся из окопа одновременно с Ламмом.

Младший фельдфебель Пёнер из второго взвода медленно приблизился к Ламму и опустился на колени. Он прижимал руки к груди.

— Господин лейтенант! — простонал он. — … Я… граната в грудь… я…

— Молчите, — сказал Ламм. — Вам не следует извиняться. — Ренн, отведите господина фельдфебеля в санитарный блиндаж!

Я взял его под руку и отвел к нижнему крутому откосу. Там я спустился ниже и помог спуститься ему. Он едва волочил ноги.

Я посадил его у входа. Здесь он все-таки был защищен.

— Никто не видел Хензеля?

— Да он здесь. Только… — зашептал санитар, — разговаривайте с ним поменьше! Ему оторвало половину зада.

— Это опасно?

— Кость, кажется, цела, но рана очень большая.

Я прошел в туннель. Хензель лежал на деревянных нарах лицом вниз.

— Хензель! — негромко позвал я.

Он повернул голову и посмотрел в мою сторону.

— Хорошо, что ты пришел. Но лучше уходи. Ты там нужен, и ты выдержишь.

У меня сдавило горло, и я не смог ничего ему ответить.

Я вышел, был яркий день. На склоне еще уцелело несколько берез.

Меня позвал Ламм. Около него уже стояли двое.

— Мы должны заново сформировать роту. Мы лишились трех командиров взводов и одной трети роты. Унтер-офицер Ренн примет первый и второй взводы, которые понесли наибольшие потери, — это будет новый взвод Ренна. Третий взвод остается за младшим фельдфебелем Трепте, четвертый примет унтер-офицер Лангеноль. Есть одно затруднение: унтер-офицер Буш по службе старше Ренна, но он только сейчас прибыл на фронт. В такой обстановке дать ему взвод я не могу. Он войдет в взвод Трепте. Я сам поговорю с ним. А вас должен предостеречь: никому не дозволяется плохо отзываться о Буше!

Я заново перестроил мои отделения и взял с собой в освободившийся рядом окоп связными взвода Израеля и Вольфа, чтобы они были под рукой для передачи донесений.

Снова начался артиллерийский обстрел.

Едкий запах гари от снарядов, грохот, летящие во все стороны комья грязи!

Через полчаса поутихло. Кругом валялись саперные лопатки, стальные каски, противогазы, поясные ремни, винтовки, ручные гранаты, ранцы, окровавленные клочья бинтов. В одном окопе осколок угодил кому-то прямо в висевшую на поясном ремне ручную гранату, и она разорвала ему живот. Другой из того же окопа бегал вокруг и кричал, как помешанный. Я велел увести его, так как он в беспамятстве мог убежать, куда угодно.

Снова завыли и засвистели снаряды.

Кто-то бежал, громко крича.

Я выглянул. Это был лейтенант Хорнунг.

— Есть здесь еще место? Там творится что-то ужасное!

— Вон рядом есть, господин лейтенант! — крикнул я.

В моем окопе место было, но мне не хотелось, чтобы он сидел возле меня.

Он укрылся в соседнем окопе и вскрикивал при каждом разрыве.

Обстрел продолжался недолго.

— Израель, ты слышал? — медлительно, как всегда, растягивая слова, произнес Вольф. — Слышал, как вопил лейтенант из второй? Такого даже наш брат себе не позволит, хотя на нас нет такой ответственности перед другими!

— Ах, заткнись! — сказал Израель.

Солнце уже садилось. И тут я опять увидел сигнальные ракеты.

Я побежал назад.

Все трещало, громыхало и сотрясалось.

З-з-з-з! — пронеслось у меня прямо над головой и угодило в низину.

Рамм! Карр! Враммс!

Я пригнулся еще ниже.

В ушах звенело.

Что-то ударило меня по каске.

Я накрылся одеялом.

Прамм! Харп! Кётш! Рум-рум-па! Ра! Хэртш! Парр!

Боже милостивый, это чудовищно!

Я сжался в комок. Если достанет — ничего не почувствуешь… никакой боли… просто — конец! Так что же тут плохого?

— Кто это здесь спит?

— Унтер-офицер Ренн, господин лейтенант! Он проспал весь обстрел, — сказал Израель.