Война

Эйден набрал такую скорость, что трубы заводов, над которыми они летели, смешались в одну сплошную пеструю линию. Самина заметила, что робот тоже не пристегнут. Что ж. Император – подходящая компания для авиакатастрофы. Как, впрочем, для любой катастрофы.

– Объективно и для Браны, и для Альянса, а главное, для меня ты полезнее мертвая, чем живая. Ты – мое искушение думать так, и оно растет с каждым убитым имперцем.

– Ну и? На твоем месте я бы не колебалась!

– Сядь на место и уравновесь эмоции с интеллектом! Ты не облегчаешь мне задачу, когда психуешь!

Что-то случилось, в этот самый миг. Самина взяла себя в руки или впала в ступор или сломалась или… непонятно, что. Вымерзла. Упала с полюса на полюс, теряя душу.

– Пока ты позволяешь жить врагу, шатаясь где-то в надежде подстрелить двух зайцев, ты будешь убивать своих. – произнесла она пугающе мирно.

– Да, но прямо сейчас я буду следовать прежнему плану. По крайней мере до тех пор, пока война не угрожает моим планетам. Пока это можно оправдать элементарной арифметикой: тысячи моих солдат не стоят сотен миллионов мирных бранианцев.

Они летели в зоне турбулентности, и андроид исподволь кидал взгляд на безвольные ремни пассажира. Говорить о безопасности расхотелось: отныне все, что робот скажет и сделает, будет истолковано так, словно он заботится о рождественском поросенке. Самина сложила руки на коленях и просто смотрела в окно. Оставалось лишь гадать, что она там видела, но только не реальность.

– И все же, если моя смерть окажется лишь вопросом времени, – то сколько это?

– Возможно, три-четыре недели. Примерно столько заряжается магнетарная цепь для нового удара. Харген прекрасно знает, что его ждет в случае проигрыша, и готов похоронить мою армию под своими же трупами. Все это перестает быть войной за сектор. Потерять флотилию из жалости к врагу – серьезная ошибка императора, но не преступление. Преступлением будет не предотвратить смерть мирной планеты, имея такую возможность, и отказавшись от нее по личным причинам. Но если Харген все же решит ударить по моим границам, то чтобы достать ближайшую, ему потребуется заряжать магнетары около месяца. За это время я либо разорву цепь, либо вернусь сюда, чтобы найти тебя, где бы ты ни была, и сделать то, что следует.

Впереди показался город. Так быстро? Они молчали, пока ныряли сквозь напряженный трафик лабиринтов. В этот раз андроид выбирал только горизонтальные (в других его бы теперь и самого, пожалуй, стошнило). Вскоре их приветствовали залитые солнцем аллеи правящих домов. Самина отвела взгляд от площади Доминанты, но андроид и так умышленно обогнул ее, насколько смог.

– Из-за риска быть преданной мне нельзя заручиться ничьей поддержкой. Тебе не составит труда меня отыскать. Но ты обрекаешь меня на целый месяц ада.

– Более того, за тобой кое-кто присмотрит.

– Что?

– У меня есть рычаги давления на другое чудовище. Пока я разбираюсь с планетой-наводчиком, он проследит, чтобы с тобой ничего не случилось.

– Ясно. Чтобы я не вздумала покончить с собой или потеряться. – отрешенно сказала девушка. – Не перестаю поражаться тому, насколько же ты опасная зараза для нашей планеты. Знаешь, если все-таки решишь поторопиться, Роркс и Алливеи раскатают к твоему реле красную ковровую дорожку. Да что там – любой Дом мечтал бы избавиться от нас ради общего блага. Необязательно ждать месяц… Харген убивает не только врагов.

– Но и тех, кто громче всех кричал на суде, что это я их убиваю, помнишь? – да, он сам просил ее успокоиться, но этот ее прыжок из крайности в крайность только все усугубил. – Что же они не предприняли ничего? За все эти годы! Даже те, кто имел доступ к вашей планете и был вхож к председателю. В том, что Харген начал внутренний террор, – прежде всего их вина. Что они делали все это время, как не ждали, чтобы кто-то вдруг принес им это благо извне? Это ради них я должен поторопиться всех здесь убить? Ради этих трусливых, прогнивших чиновников я должен поскорее уничтожить всех, для кого мы добывали лекарство?

Эйден ловил взгляд девушки, но та снова отвернулась. Андроиду захотелось отвести длинную прядь ее мягких волос, что давно расплелись и выпали из пучка. Увидеть тонкий изгиб шеи и острую скулу. И ощутил почти физическую боль оттого, что, разумеется, не стал этого делать.

– Общее благо, о котором ты говоришь, служит лишь избранным, но состоит из несчастья многих отдельно взятых людей. Если ты станешь одной из них, то лучше позже, чем раньше.

Самина вдруг повернулась к нему сама. Она будто еще сильнее похудела и замерзла внутри, пока они летели.

– Это неправильно.