Война

Судна у различных пирсов бешено раскачивались на местах своей стоянки, врезались друг в друга и в доки от каждой накатывающей волны. Когда мы подошли ближе к воде, белые гребни разбивались и ударяли в невидимые поля сдерживания, создавая драматичный вид — даже немного пугающий, когда я осознала, что произойдёт в случае сбоя одного из таких полей.

Но пока что они, похоже, держались.

Я смотрела, как океан опять врезается в такое поле — пенящаяся волна поднялась по прямой линии на добрых шесть метров, так что я могла видеть сквозь воду водоросли и рыбу. Странно наблюдать за подобным. Невидимая стена также служила напоминанием, что половину базы затопило бы, если бы не сдерживающее поле.

В других местах поле было более гибким, слегка изменяя форму и прогибаясь сверху, чтобы не дать излишкам воды перелететь через верхушку поля.

Прилив, похоже, всё ещё длился.

И да, я не видела ни проблеска настоящего солнца.

Вообще не проникало ни капли света как такового. Я моргала, всматриваясь в туман и покров тяжёлых облаков, и видела всего на каких-то пятнадцать метров перед собой, и то когда меня не слепил ветер и дождь. Шторм затмил небо, продлевая ночь.

Моё лицо казалось обветрившимся, онемевшим от холода.

Вопреки запаху морской воды и сырости дождя, ветер по-прежнему отдавал дымом. Этот запах пропитывал всё — мою одежду, мои волосы, сиденья автомобилей, океанскую воду в воздухе.

Ревик получил нагоняй от Балидора, когда позвонил, чтобы подтвердить место встречи.

Мы опаздывали. Балидор был не в восторге, и его не особенно интересовали причины, вызвавшие опоздания.

Пока они с Ревиком разговаривали, я чувствовала, что шторм беспокоит 'Дори. Он волновался о том, с чем мы столкнёмся в доках, и какие типы протоколов безопасности окажутся на Манхэттене. Он беспокоился, что Тень уже знал, где мы. Я также заметила, что он не доверял тому агенту СКАРБ, Талей, которая предоставила карты — и она ему не очень-то нравилась.

Используя связи в наших гарнитурах, Балидор послал нам те немногочисленные разведданные о Манхэттене, которые он сумел достать от руководства П.О.Б. за время нашего отсутствия. Команда Балидора также получила разрешение послать военные флаеры, чтобы произвести физический осмотр самого Манхэттена.

Изображения были зловещими.

Целые секции города погружены во тьму, очевидно, не имея электроснабжения.

Даже используя флаеры с маркировкой правительства Соединённых Штатов, мы не могли подобраться слишком близко. С юга это означало повиснуть в воздушном пространстве над Стейтен Айленд, в нескольких ярдах от первой линии ОБЭ. По словам Балидора, существовала опасность, что их собьют силы охраны, которые работали на Стейтен Айленд — не говоря уж о гражданских лицах.

С такого расстояния (всего нескольких миль к юго-западу от полуострова) я из-за проливного дождя не могла различить ни единого небоскрёба на Манхэттене — пока камеры не приблизили, показывая картинку с расстояния нескольких десятков ярдов от берега.

Балидор ворчал всё то время, что делился с нами изображениями. Очевидно, то, что он узнал о текущем статусе Нью-Йорка, его не успокоило, даже если не считать подводного ОБЭ-поля, которое нам придётся обойти, чтобы попасть туда.

Суть в том, что он хотел, чтобы мы отправлялись в путь.

Немедленно.

Вопреки раздражению Балидора и урагану, начинавшему бушевать вокруг нас, Ревик, Врег и я оставались в относительно приподнятом настроении.

Мы присвоили похожее на джип транспортное средство с длинным кузовом для перевозки всех наших трофеев. Ревик разгонял эту штуку до скорости примерно 60 миль/час на прямых участках дороги, так что мы отнюдь не медленно пересекали длину базы, кажущейся огромной.

Ко времени нашего прибытия мы промокли до нитки и дрожали как псы, которых окунули в воду, хотя мы пригнулись за ветровым стеклом, чтобы скрыться от большей части дождя. У джипа имелось только низкое ветровое стекло, без крыши.

И да, мы опаздывали, о чем Балидор не переставал ворчливо напоминать.

Ревик сказал Балидору, что мы вернёмся до рассвета, так что я понимала его раздражение. Я знала, что Джон будет не просто раздражён, и не только из-за нашей задержки.

Он будет в ярости. Особенно на меня.

Что бы я ему ни сказала о том, чья это была идея, и как Ревик настаивал на тренировке, и что случилось во время непосредственного сбора части предметов, Джон психанёт. Он ожидает, что из нас троих я буду ответственной, и, наверное, его ожидания справедливы. В этом отношении я ему конкретно задолжала.

Я знала, что это усложнялось ещё одним фактом — он посчитает предательством то, что мы вообще оставили его позади. Он бывал ужасно обидчивым, когда дело касалось соотношения «человек vs. видящий», и по-прежнему считал себя очень даже человеком. И это забавно, на самом деле, потому что я уверена, что больше никто так не считал.

Как бы там ни было, ещё до всего этого я знала, что у меня будут проблемы с Джоном.

А когда Врега подстрелили, мне совсем пришёл конец.