Война

На следующей день через адъютанта был озвучен приказ о запрете пересылок писем домой, контактов с портными и банками. К январю 1916 года коменданта Габихта сняли и вместо него поставили коменданта Кляйна. Ограничения на использование почты были сняты, и письма снова полетели к адресатам.

12 января 1916 года, когда начались работы по созданию тоннеля, проходившего под обеденным залом, совмещенным с концертным, и ведущего прямо через фундамент барака наружу, Оберон снова вошел в кабинет Доббса и плюхнулся на край его стола, прежде чем заговорить:

– Я неоднократно просил вас поддержать мой запрос о перемещении моих людей сюда. Вы отказались отдать его полковнику, хотя обещали мне это перед тем, как я согласился покинуть транзитный лагерь. Мне сказали, что, оставшись со своими людьми, я подам плохой пример. Теперь я точно знаю, где они сейчас, спасибо письмам, которые они написали домой. За последнее время к нам присоединилось много офицеров, большая их часть без денщиков – уж таковы тяготы войны. Полковник Мазерс должен будет услышать, чьей же идеей на самом деле была забастовка, если только вы не объясните ему, что нам срочно нужны новые денщики, но, что гораздо более важно, что нам нужны шахтеры для тоннеля.

Доббс отложил «Тридцать девять ступеней», которые взял в лагерной библиотеке, и неокрепшим голосом ответил:

– Слезьте с моего стола, а тоннели мы пророем сами. В конце концов, это дело чести, и не смейте шантажировать меня.

Оберон проигнорировал его:

– Я повторяю, мои люди шахтеры, всего их четверо, вот их имена и название лагеря, где их сейчас держат, – он хлопнул бумагой по столу Доббса. – Моя сестра, леди Вероника Брамптон, тесно связана с вашей семьей, всячески помогая ей, ну, вы понимаете. Если вы, услугой за услугу, не поддержите этот запрос, тогда они узнают о вашем двуличии. Мои люди должны прибыть сюда в качестве денщиков к концу января и, более того, они будут помогать рыть тоннель, что предотвратит возможность обрушений, подобных тому, что произошло на прошлой неделе и травмировало капитана Фроста. Нынешние денщики останутся при своих обязанностях. Мои люди, конечно же, будут в рядах беглецов.

Затем он встал, сунув трясущиеся руки в карманы. Его сердце колотилось так громко, что он был удивлен, что Доббс его не слышит. Если подонка задушить, от этого не будет никакой пользы, но сделать это метафорически было бы крайне продуктивно. Все еще не повышая голоса, он продолжил:

– И последнее: конечно же, это было вашей идеей – просить помощи и совета у этих людей, чтобы ускорить работу. Кто знает, может, таким образом вас повысят до лейтенант-полковника, особенно если внушительное число людей смогут осуществить побег с помощью хорошо выстроенного тоннеля.

Он выскочил из кабинета, слыша, как Доббс практически орет ему вслед:

– Вы, чертовы территориалы, ничего не смыслите в правилах хорошего тона!

Оберон развернулся на каблуках и снова вошел в кабинет.

– Вы мне напомнили. Смайт и Фрост тоже будут в команде беглецов. Рука Фроста к тому времени должна быть уже здорова. Но рыть придется долго, такова уж специфика строения почвы в этих местах.

Когда он выходил, он услышал от Доббса визгливое:

– Идите к черту!

Оберон скользил и прокатывался по льду, которым была покрыта вся площадь и на котором некоторые офицеры, раздобывшие коньки, с удовольствием кружились. Несомненно, он сделает то, что велел ему Доббс – в аду хотя бы будет тепло. Он зашел в свой домик. Фрост лежал на своей койке с перевязанной рукой, а Смайт писал письмо. Они подняли головы.

– Ну как?

Оберон улыбнулся.

– Кнутом и пряником, господа. Теперь нам остается только ждать, но над его хребтом нависла толстая палка, и, думаю, это заставит его шевелиться. Он считает, что мы ничего не смыслим в правилах хорошего тона.

– Гип-гип ура в связи с этим, – рассмеялся Смайт. – Если бы ты мог пойти напрямую к Мазерсу, все было бы иначе. Он отличный человек. Но теперь будем ждать.

30 января Оберона вызвали в кабинет к Мазерсу. Он встал по стойке «смирно». Майор Доббс стоял рядом с Мазерсом, и Оберон слегка кивнул, но позволил своему телу немного расслабиться. Мазерс произнес, как всегда жуя конец своей пустой трубки:

– Присаживайтесь, Брамптон. Мне довелось узнать от Доббса, что у вас на примете есть несколько шахтеров, чье экспертное мнение нам может понадобиться. Как вы знаете, подобные работы мы обычно производим своими силами, но попытки проникнуть под фундамент срываются раз за разом, и порода под этими бараками кажется непроходимой. Нам нужно чудо.

Он постучал своей трубкой по столу и вставил на место. Удивительно, как человек может говорить с такой легкостью, держа эту штуку между зубами.

Оберон хотел издать победный клич, но вместо этого просто улыбнулся.

– Джек Форбс привык доставать их прямо из шляпы, поверьте мне.