Война

Стрельба на болоте стихла, и все солдаты со страхом в глазах наблюдали за тем как их командир, превратившийся в чёрную кляксу, рвёт на куски вражеского кудесника. Верещавший от страха турок уже ничего не мог. Щит погас, и он словно втягивался внутрь слепленной из тьмы и грязи кляксы. Отчаянно цепляясь за траву, и кочки он пытался оттянуть конец, но...

Простые турки, солдаты и как оказалось их английские коллеги, переправленные с другого фронта, побросали мать его оружие и побежали, куда глаза глядят, желая оставить между собой и этим монстром как можно большее расстояние. Их даже не стали убивать, а брали в плен.

Тут клякса до того выглядящая непобедимой, дрогнула, прогнулась и взывала от боли с такой силой, что вода в болоте заходила ходуном.

На землю упал уже не монстр, а человек. Окровавленный, без сознания и с жуткими шрамами по всему телу. Это был Семён, со всех ног бросился к нему Михаил, моля всех известных богов, чтобы он был жив и дышал. Только бы дотерпел, а там Алиса поставит его на ноги. Он в это верил.

Что с ними сделает женщина, если окажется, что Семён мёртв, он старался не задумываться. Но в голове так и всплывала картинка как убитая горем жена Семёна, сама являющаяся не последним кудесником выворачивает его кишки наизнанку.

***

Подворье Смирновых в Москве опустело. Дружина была разделена на несколько частей и отправилась на фронт. Глава рода, все наследники, близкие и дальние родичи, все они отправились на войну и в руки Людмилы, что все ещё носила черное в знак траура по сыну, ушла вся власть над слугами, другой шушерой, женщинами и детьми рода.

— Суки! — Шипела Людмила, сидя в одиночестве у озера на территории поместья.

Красота, что ее окружала, свежая, яркая до рези глаз зелень, разноцветные стрекозы, летающие над самой поверхностью воды — всё это её не интересовало. Изнутри её колотила незамутненная ненависть.

— Суки, — повторила она, переводя взгляд с одного старого слуги на другого, что ковырялись в земле, пересаживая цветочки.

Родичи, Чернозубовы, на которых у неё была вся надежда, ей отказали.

— Не ко времени это, Люда, — кривя рот, спародировала она наследника рода Чернозубовых, который отказал ей в мести. — Война. Оставим это на потом.

Так он сказал.

— Суки! — Скривилось красивое лицо женщины, в уголках глаз которой скопились непролитые слезы по её сынишке. Пете, Петруше... — Отомщу, — пообещала она, вытерев капельки, скатившиеся вниз, на щёки и решительно встав с плетеного стула, пошла в свой кабинет. Нужно многое сделать. Поднять все связи.

Смирновы с войны не вернутся.

— Пошла прочь, — ударила она по лицу служанку, что некстати повстречалась ей у крыльца.

Не глядя на упавшую девушку, державшуюся за разбитую губу и едва сдерживающую слезы, Людмила прошла в дом.

***

— Начиная свой путь, я постигаю дух, чтобы достичь просветления, начиная...

Шел уже третий день, как Семён не приходит в себя. Только бормочет в бреду, вздрагивая и выпуская изо рта кровавые пузыри. Шрамы на нём так и не зажили. Алиса с припухшими от слёз глазами была здесь, и протирала его тело тряпочкой смоченной в растворе из лекарственного мха. Более сильные лекари, которые были вызваны из главного штаба дивизии, только разводили в бессилии руками. Травмы, полученные Семеном, нанесены им же самим. Попытавшись использовать недоступную и неизвестную им форму третьей ступени, он перешагнул черту, ударив по своему духу.

Страшные раны, если он выживет, конечно, останутся с ним навсегда.

Нам же остается только ждать. И Михаил, как часы появляющийся в лазарете дирижабля каждые два часа, ждал и как мог, поддерживал Алису Ростиславовну. Семён сильный. Он выдержит, твердил он себе, старясь не смотреть на обезображенное лицо молодого парня, сумевшего победить турка, но получившего такие тяжкие увечья, что...

— Начиная свой путь, я... — Вновь забормотал Семен и Алиса, вытирающая сочившийся из его ран гной, всхлипнула.

Стараясь её не тревожить, Михаил поднялся и на цыпочках покинул лазарет. Лекари сказали, что возможно Семёну понадобится трость для ходьбы, и он не он, если не достанет ему самую лучшую трость.

Глава 6

В Кремле было тревожно. Слухи о том, что мы сдаем землю пядь за пядью, разошлись уже по всей стране. Люди были недовольны. По радио, телевизору, разносились панические вопли репортёров. Неизвестные эксперты начали высказывать своё мнение на страницах памфлетов, газет, вгоняя граждан в тоску и уныние. У тайной канцелярии появилось много работы, и они не сидели, сложа руки. Шла чистка. Все то говно, что всплыло на поверхность в связи с войной — уничтожалось или гналось на фронт.

— Что по сводкам? — Спросил Император, скинувший с себя маску простачка, которую он так любил надевать на людях.

Генеральный штаб армии Российской Империи был в сборе. Тут были только доверенные, самые верные трону люди, имеющие огромный опыт управления армией. Если конечно кудесников можно назвать людьми.

— Позволь мне, отец? — Склонил голову его сын и наследник.