Война

– Ты больна, – он произносит это так, словно только что вспомнил.

Однако он не говорит, что снова нашел мне врача. Готова поспорить на зачитанный любовный романчик, врача просто невозможно найти, по крайней мере, здесь, в лагере.

Я качаю головой, хотя меня действительно немного тошнит. Но с каждым его прикосновением желание побеждает дурноту.

– Если ты не окажешься во мне в ближайшие пять минут, я снова буду угрожать тебе мечом, – говорю ему.

Жестокие глаза Войны радостно щурятся, и он снова меня целует, хоть и нерешительно.

– Есть кое-что, что тебе следует знать, жена, – говорит он, отстраняясь. – За всю мою жизнь был только один вид любви…

У меня перехватывает дыхание от этого слова.

– …который я знал, – продолжает он. – И это тоска. Это все, что можно найти на поле битвы. Тоска настолько глубокая, что никогда не проходит. Любовь – это надежда, которая несет мужчину через темные ночи, но не более того.

Я хмурюсь.

– Почему ты говоришь мне это?

– Это то, что я чувствовал, когда мы были в разлуке. Тоску. Для меня это так же знакомо, как взмах меча, – говорит он. – Я ненавидел свою пустую постель и одинокий шатер, но это то, что я всегда знал. Быть с тобой – нечто новое, я хочу этого, но не понимаю.

Я думаю, что это извинение и объяснение того, почему он держался на расстоянии, хотя я и не уверена. От его слов у меня неприятно сжимается в животе, и я начинаю учащенно дышать.

– Любовь – это больше, чем желание, – тихо говорю я.

Намного больше.

Его рука обнимает меня.

– Я не человек слова, жена. Я человек действия.

Я жду, пока он продолжит, все еще не понимая, к чему он клонит.

– Если хочешь, чтобы я тебе поверил – покажи мне.

Ох.

Вот черт. Как мне показать Войне, что такое любовь, если я даже не знаю, что сама чувствую к нему? Но потом я вспоминаю, что спровоцировало весь этот обмен откровениями – я хотела залезть к нему в штаны, несмотря на то что была больна. Я достаточно хорошо себя чувствую, чтобы заняться сексом, и если он хочет, чтобы я показала ему любовь… Я могу попробовать. Что угодно во имя примирительного секса.

Я, волнуясь, беру его за руку и веду к постели. Снаружи я слышу шипение и треск факелов, вдалеке кто-то смеется. Но все это кажется таким далеким… Беру Войну за плечи и толкаю его на постель. Он смотрит на меня и подчиняется, позволяет проявлять инициативу.

Взбираюсь на него, чтобы оседлать. Наклоняюсь, смотрю ему в глаза и вспоминаю все хорошее, что он когда-либо делал – от спасения племянника Зары до того, как однажды не стал поднимать мертвых. Я помню каждый раз, когда он спасал мне жизнь, и как сегодня пришел за мной, когда я была так беспомощна.

Я смотрю в эти жестокие глаза и наконец вижу, как они тают. Провожу руками по его лицу, большими пальцами – вокруг глаз, обведенных черным, и краска размазывается. Наклонившись, целую его – сначала нежно, а затем сильнее и глубже.

Не знаю, правильно ли я делаю. Не представляю, как показать Всаднику любовь, если любовь – это не только секс. Но это лучшее, но что я сейчас способна.

Когда я двигаюсь на нем, чувствую твердость его тела, и каждый изгиб по-прежнему нов и чудесен для меня. В моем животе кружатся бабочки, и это до смерти меня пугает.

Я снова возвращаюсь к Войне. Он смотрит на меня с восторгом. Снимаю рубашку, затем бюстгальтер, наклоняюсь, оставляю дорожку поцелуев на его голом торсе.

– Снимай остальное, – шепчу я ему.

Он повинуется без промедления. От того, что я делаю, его глаза вспыхивают ярче. Он переворачивается вместе со мной и стягивает с нас оставшуюся одежду, и вновь набрасывается на меня.

Рука Всадника скользит между моими ногами, и он касается меня, пока я не начинаю стонать и царапать его ладонь, а он снова и снова шепчет: «Жена».

Это безопасная территория – мы делали это десятки раз. Это не любовь, а всего лишь простое и понятное желание. И хотя я должна проявлять любовь к Войне, это намного более удобно и привычно.

Он наклоняется ко мне, его глаза смотрят пристально, и я прикасаюсь к его щеке, даже когда его пальцы проникают в меня и выходят обратно. Война тяжело дышит, его член тверд и готов. Он смотрит на меня так, словно собирается спросить: что дальше?

Я раздвигаю ноги, смысл этого движения очевиден.

– Не отворачивайся, – говорю, глядя на него. Это может быть ключом к нашей игре «покажи любовь».

Война не отводит взгляда. Ни тогда, когда сжимает мои бедра, и его пальцы скользят по моей коже, ни когда подводит головку члена к моему входу. Его глаза смотрят на меня, когда он проникает в меня с такой силой, что я задыхаюсь.

Мы часто смотрели друг на друга, когда занимались сексом, но сегодня это особенно возбуждает. Может быть, мы оба соскучились друг по другу, но от одного его вида и ощущения у меня перехватывает дыхание. Сердце бешено стучит в груди, и я уверена, что дело в том, чтó между нами.

Я легко могу представить, как это – любить Войну. Провести остаток жизни в этих объятиях.

Его член проникает в меня, огромный, и я чувствую каждое его движение. Он осторожно выходит.