Война

Война направляет Деймоса ко мне, становясь живой преградой между мной и городом впереди. В нас летят новые стрелы. Большинство улетают слишком далеко, но некоторые… Приходится пригнуться, чтобы избежать еще одной. Лицо Всадника спокойно, но жестокий взгляд выдает чувства. Одним движением он подхватывает меня и перетаскивает на Деймоса.

Я сдерживаю крик, когда он задевает мое плечо.

В следующий миг мы отступаем, хотя я никогда не думала, что Война может отступать. Когда мы уезжаем, я вижу, что несколько стрел попали в Деймоса. Он даже не вздрагивает от боли, хотя наверняка чувствует ее.

Вот что происходит, если позволить людям выжить. Они разносят вести по городам, которые еще не подверглись нападению, и эти города готовятся. Они борются изо всех сил.

Мое сердце бьется немного быстрее, и меня посещает приятное чувство выполненного долга, несмотря на то что сама я оказалась по другую сторону баррикады.

Это из-за меня и Войны. Без торгов, ссор и без этой его клятвы, этого никогда не произошло бы.

Война прижимает руку к моей ране, пытаясь исцелить ее.

– Я не могу убрать стрелу, пока мы не будем в безопасности, – виновато говорит он.

Я киваю, глядя на каплю крови на своей руке. Бросаю взгляд через плечо. Город быстро удаляется и становится меньше, но я замечаю, что вдалеке за нами едут несколько всадников.

– Война…

– Я знаю.

Мы едем еще минуту, потом Всадник останавливает Деймоса. Мы поворачиваемся, чтобы увидеть мужчин, выезжающих за нами.

Война позволяет им приблизиться. Не настолько, чтобы они могли стрелять в нас, но достаточно близко, чтобы увидеть, что эти люди носят форму. Это не простые горожане, а значит, люди наконец узнали, что Всадник идет с огнем и мечом. Война наблюдает за ними несколько секунд. Спокойно протягивает руку.

Меня охватывает дрожь. Одна его рука лечит меня, а другая…

Земля между нами и нашими противниками изгибается, сдвигается. Сейчас, как всегда, восстанут мертвецы.

Земля полна костей.

Лошади отступили назад, но даже отсюда я слышу крики людей. Они стреляют в скелеты из луков, но мертвых это не останавливает. Они неуклонно приближаются к ним. Люди разворачивают лошадей и направляются обратно, в сторону города, трупы движутся за ними.

Только теперь Всадник тянется к моей стреле. Быстрее, чем я успеваю уследить, он хватает ее и выдергивает. Я вскрикиваю, скорее, от удивления, чем от боли. Неплохо было бы предупредить!

Рука Войны накрывает рану, от его прикосновения становится тепло. Через некоторое время начинаю чувствовать покалывание. Мы так и сидим вдвоем на Деймосе посреди дороги. Кажется, проходит вечность, прежде чем Всадник отпускает мое плечо.

– Рана закрылась, хотя для полного заживления нужно больше времени.

Отрываю окровавленный, изодранный рукав рубашки, чтобы увидеть свежий шрам.

– Спасибо.

Война качает головой.

– Ты моя жена. Это меньшее, что я мог бы сделать для тебя.

С трудом перевожу дух. Мы вместе погружаемся в настоящие отношения. Что ж, для Войны это всегда было реально, но для меня все в новинку. Я чувствую вес этих слов.

Другая его рука перемещается к моему животу.

– Как ребенок? – В его голосе звучит беспокойство.

Ребенок. Точно! Пожимаю плечами, с надеждой на лучшее.

– Уверена, что все в порядке, – говорю я, чтобы успокоить в первую очередь себя.

Война коротко кивает. Видимо, если я думаю, что все в порядке, то и он так считает. Всадник спешивается, и тут я вижу, что из его спины торчат стрелы. Целых пять стрел! Все это время он не обращал на них внимания. Моя рана пульсирует, когда я вижу это. Всадник замечает, куда я смотрю, и оборачивается через плечо.

– Это не причиняет мне вреда, – говорит он спокойно.

Точно?

Я помню, как он попал под пули Зары. Как порезал ладони, отражая мою атаку. И якобы однажды ударил себя ножом в живот. Думаю, несколько стрел и правда могут показаться ему безобидными.

– Ты что, не чувствуешь боли? – спрашиваю я, когда он помогает мне слезть с Деймоса.

– Конечно, чувствую.

Он говорит так, будто это очевидно.

– Значит, тебе сейчас больно? – спрашиваю я.

– Стрелы попали в броню.

Ох… Я хочу осмотреть его спину, но Война удерживает меня. Он смотрит на кровь, которая стекает по моей руке, и хмурится. Он снова беспокоится о том, что мне больно. У меня сжимается горло. Смотрю на его меч.

– Прости меня, – говорю я.

Не знаю, почему мне понадобилось так много времени, чтобы подобрать слова, но уже давно пора было сказать это.

– За что?

Я касаюсь его груди.

– За то, что чуть не убила тебя.

Он смеется и берет меня за руку.

– Ты не могла причинить мне вреда.

– Я причинила тебе боль, – говорю я.

Не все раны оставляют следы.

Война смотрит на меня, затем подносит мои пальцы к губам и целует их, не сводя с меня глаз цвета серого неба.

– Я ценю твои извинения, жена. Все прощено.

Выдыхаю, и мне кажется, что с меня спал тяжеленный груз.

Я улыбаюсь ему:

– Муж…

Он приподнимает брови и улыбается краем губ.

– Слышать это слово из твоих уст – самая сладкая музыка, жена.